Онлайн книга «Солдаты Омеги»
В этом состоянии ее и нашел доктор Губерт. [9] И предложил участие в эксперименте. Так Томка оказалась на Пустоши. Сначала она твердо решила начать новую жизнь, стать хорошей, насколько получится. А потом пришли кетчеры, поймали ее, изнасиловали, отрезали уши и продали в рабство. В бордель. Томка впала в апатию, не сопротивлялась ни вонючим фермерам, ни пьяным наемникам. Хозяину не хамила, была на хорошем счету, только угасала день ото дня. В тот день ее послали прислуживать в трактире — разносчица заболела, и безучастная ко всему шестнадцатилетняя Тома бегала по залу с кружками пива, с мисками… Споткнулась, выругалась — как бомжи из ее детства. И мужик с татуированной рожей, сидевший в углу, подскочил к ней, ухватил за руку. Это был Маузер. Он вытащил Томку из борделя, взял с собой. Чтобы не привлекать внимания, помощница Вестника стала мальчишкой Тимми. Шли годы, о которых на Пустоши не помнили. Недавно Тамаре исполнилось двадцать лет. У нее не было близких, кроме Маузера, и если она о чем-то жалела, то никому не рассказывала. — Так ты — Древняя? — прошептал Артур. — Променяла свой мир на наш? — Ты прямо как маленький. В моем мире меня только колония ждала. Ну, тюрьма, понимаешь? Гауптвахта на много сезонов. А здесь я свободна. Пусть и с отрезанными ушами. Артур поскреб голову обеими руками. Ох, мутафаг задери, некоторые вещи лучше не спрашивать и не знать. — Проболтаешься — убью, — сказал Тимми, наглый юнец. — Мне напомнишь, что знаешь об этом, — тоже убью. Понял? — Понял. Только вот что, Тома… Тимми, помню-помню! А Маузер — кто он? — Вестник. — Из-под личины пацана выглянула молоденькая, хорошенькая девушка. — Вестник он. Глава 17
Враг моего друга Стоило Лексу закрыть глаза, возникала картинка: туман ползет из Разлома, точно пар из пасти огнедышащего исполина. Дикий, отказавшийся бросить дом, дрожащими руками пытается прикурить. Мертвый сослуживец таращит глаза в белесое небо. И мост: спаянные рельсы в два человеческих роста, а внизу — пустота. Кто строил эту переправу? Наверняка уже после Древних… Взрыв — мост со скрежетом накреняется, проседает и медленно-медленно начинает сползать в Разлом, виснет, ударившись о каменный обрыв. Под его тяжестью стонут опоры на той стороне Разлома и, не выдержав, летят в бездну, увлекая за собой каменную глыбу. Лекс специально высунулся из танкера, чтобы услышать, как железо ударится о дно Разлома, но звука не было. Или был, но утонул в грохоте моторов. — Ну что, капитан? — без выражения проговорил Глыба. — Домой? — Домой, — пробурчал Кусака, сворачиваясь на полу калачиком. — Испили кровушки, а теперь — домой. — И захрапел. Будто по команде Барракуда и Глыба подхватили его под руки, усадили в кресло и пристегнули. Он свесил голову и забормотал, вяло помахивая руками. Тронулись. Затрясло. Троих потеряли, думал Лекс. Троих хороших ребят. Лежат сейчас, в брезент замотанные… — Командир! — Барракуда толкнул его локтем в бок. Лекс обернулся: уже «готовенький» Барракуда протягивал ему флягу, приговаривая: — Хлебни, полегчает. Самое интересное только начинается, так что, это… — Рядовой икнул, прикрыл рот. — Так что крепись, генералом будешь! Вопреки ожиданиям, после трех глотков бормотухи на душе стало еще гаже. Мир погрузился в туман, рождающий некроз. Барракуда рядом не переставая икал, Кусака вздрагивал и сучил ногами, Глыба сосредоточенно вел танкер. Когда прибыли на место, Глыба, с отеческой симпатией глядя на Лекса, протянул ему стебель какой-то травы: — Вот, пожуй. Это чтоб запах убить, тебе ж еще донесение делать. Не раздумывая, Лекс сунул траву в рот, пожевал и выплюнул, вытаращив глаза: — Вашу ж мать, ну и горечь! — Во-от, взбодрился. — Глыба потер испачканные смазкой ручищи. — Ну что, прибыли. Лекс вылез из танкера первым и принялся строить людей, чтобы организованно отправить их на обед — и так опоздали. Потом надо будет доложить Киру о проведенной операции, отчитаться о потерях, потом… — Капитан Лекс, разрешите обратиться! — Спотыкаясь, подбежал молоденький лейтенант, неловко отдал честь. — Разрешаю. В чем дело? — В штабе… при батальоне… собрание. Прямо сейчас. Приказ: всем ротным присутствовать! — Вольно, лейтенант! Парень вздохнул и вытер пот. — По какой причине сбор? — поинтересовался Лекс. Лейтенант снова подобрался: — Мне знать не положено. Разрешите идти? — Я же сказал: вольно! Парень побежал к брезентовой палатке, возле которой отдыхали наемники, усевшись в круг. Пришлось поручить роту старлею Гарису и спешить в штаб. У входа в штабную палатку стояли двое часовых. Увидев Лекса, они подтянулись, отдали честь. Пригнувшись, Лекс вошел. — Капитан Лекс прибыл! Прошу простить за опоздание, выполнял задание. Внутри воняло по́том и немытыми телами. Возле затянутого пленкой окна стоял Кир, загораживая солнечный свет — в палатке царил полумрак. Комбат сидел на единственном стуле перед столом, вытянув ноги. Лейтенанты жались к стенкам и вид имели бледный и виноватый. Комбат Гриц вздрогнул, будто пробудившись ото сна, и проговорил: — Ты вовремя, проходи. Дело у нас срочное, неприятное и, можно сказать, интимное. Итак… Один из офицеров должен был руководить взятием стратегически важной высоты, где находилась ферма диких. Дикие отказывались покидать свою землю и держали оборону. Что в таких случаях надлежит делать по уставу? Как считаешь, капитан Кир? — Население, оказывающее сопротивление, — расстреливать, во избежание партизанских войн в тылу, — процитировал Кир. — Верно. Все согласны? Молчите, значит согласны. Так вот, высота оказывала сопротивление, а когда была взята, офицер отдал приказ не стрелять в диких. Дикие воспользовались ситуацией. В результате погибли десять наемников и сержант, восемь бойцов ранены. Гриц взял паузу. Лейтенанты загудели. — Какие меры надлежит применить к офицеру, пренебрегающему уставом и ставящему под угрозу жизни своих людей? — проговорил Кир. Комбат в упор уставился на Лекса, того прошиб холодный пот, и он выпалил: — Расстрел! Комбат кивнул и продолжил: — Капитан Тойво нарушил приказ и проявил себя как настоящий трус. Повторю: одиннадцать человек погибли, восемь ранены. |