Онлайн книга «Лифт в преисподнюю»
Открытка нашлась и семейный альбом тоже. Татьяна Георгиевна показала последнюю фотографию Андрея, где он очень четко получился. Трифонов занялся открыткой, а Куприиянов пролистал альбом. Он обожал это делать. Совать свой нос в чужие дела было частью его профессии. — База «Серпантин-3», корпус шесть, комната 3116, — прочитал вслух Трифонов. — На открытке, как я догадываюсь, изображена та самая база? — Да. Я очень тронута была его открыткой. Даже написала ему письмо. Андрюша такой рассеянный, он никогда ничего не помнит. Приходит поздно вечером домой и спрашивает: «А по какому поводу гости собрались?» Я отвечаю: «У твоей мамочки сегодня день рождения». «Серьезно?» — удивляется он. А тут вспомнил и даже открытку прислал. — Извините, — снова перебил ее Куприянов, показывая фотографию человека лет тридцати, где тот играет в волейбол на пляже. — Вы не подскажете, кто этот мужчина? — Татьяне Георгиевне был явно неприятен этот вопрос. — Мой первый муж Гена. Мы не живем уже двадцать лет. Ошибка молодости. Почему он вас заинтересовал? Трифонов глянул на снимок. Фотография была нечеткой, черно-белой, но он понял, почему Куприянов задал свой вопрос. На плече молодого человека имелась татуировка, очень похожая на ту, что обнаружили на человеке, сбитом машиной. — Гена, говорите? А как его фамилия? — Он Бесфамильный. — Как это так? — А так. Фамилия у него такая — Бесфамильный. Теперь Куприянов вспомнил, где видел хозяйку раньше. В фотоальбоме, с красавчиком в обнимку. Годы не сильно изменили ее нордическую холодную красоту. — Он служил на флоте? — Служил. Тогда мы и познакомились. Ему очень шла морская форма и вообще он был красивым парнем. Да и сейчас мужчина очень интересный. Но мы не видимся. Года два назад я встретила его на похоронах одного нашего общего друга. — Андрей его сын? — Совершенно верно. Андрей с ним видится. Не скажу, что часто, но они встречаются. — Но у вашего сына фамилия Курносов. — Видите ли, когда мы с Геной разошлись, я не получала от него никакой помощи. Материальной. Он приезжал к нам раз в месяц, гулял с сыном, но денег не давал. Несколько лет перебивался случайными заработками. Так, во всяком случае, он мне говорил. Потом я вышла замуж за Костю. Очень серьезный и ответственный человек. Он усыновил Андрея и дал ему свое имя, фамилию. — При живом отце? — Андрей сам решал, кто ему настоящий отец. Когда получал паспорт в шестнадцать лет, тогда и решил, какую фамилию вписать. Но какое это имеет отношение к аварии на дороге? — Прямое, — подал голос Трифонов. — У сбитого мужчины на плече такая же татуировка. Вот только фамилия погибшего была Чаров. Женщина вздрогнула и побледнела. Гости насторожились. — Вам плохо? Может быть, водички принести? — Не надо, — с трудом выдавила она. — Дело в том, что моя девичья фамилия Чарова. И когда мы с Геной поженились, он взял мою фамилию. — Значит, погибший Геннадий Устинович Чаров — ваш первый муж. И задавлен он был машиной собственного сына. Я понимаю, конечно, что мир тесен. Но не до такой же степени. С вашего позволения, мы заберем, на время, конечно, фотографию вашего сына и присланную им открытку. И еще. Поищите, пожалуйста, какие-нибудь фотографии первого мужа, где видно его лицо. — Костя по началу меня очень ревновал к Геннадию, порвал все его фотографии. Но одну, мою любимую, я успела спрятать. Я вам ее дам, но только вы мне ее вернете. — Мы все вам вернем в обязательном порядке. Татьяна Георгиевна встала и вышла из комнаты. — Вот, Алексан Ваныч, почему в архивах Северного флота никакого Чарова не нашли. Был он тогда Геннадием Бесфамильным. Придется копать по новой. И еще. Я знаю, какую фотографию она принесет. У нас такая уже есть в альбоме, найденном в гараже убитого лжесвидетеля. — Не волнуйся, Семен. Я узнал ее. Не ты один такой глазастый. Думаю, что ей стоит показать тот альбомчик. — Там есть фотографии Дейкина и общий снимок всей корабельной команды. Может быть, она кого-то знает. — Хочу спросить, Алексан Ваныч, почему вас так интересует прошлое Чарова? — Потому, что о его настоящем никто ничего сказать не может. — Но факты, о которых вы неустанно повторяете, говорят о другом. Наш погибший таинственный свидетель — молодой парень, сын Чарова — его ровесник. Возле гаража, где мы нашли «мерседес» болтались двое молодых парней. Убийца в «девятке», тоже совсем еще щенок с наклеенными усами. Тот, что вышел из машины и зашел в дом, где растворился, также не старик. Мы имеем дело только с молодежью, а это никак не вяжется с прошлым Чарова. — Ты перечисляешь исполнителей, а меня интересуют заказчики, Семен. Мы должны охватить все направления, если они есть, и не пропустить ни одной тропиночки, пока не выясним, куда она ведет. В комнату вернулась хозяйка с черным конвертом в руке. Она достала из него снимок и протянула Трифонову. — Вот. Здесь мы сфотографировались вместе, сразу как вернулись из Франции. Совсем еще молоденькие. На фотографии, прижавшись друг к другу, сидела парочка очаровательных голубков. Они казались идеальной парой. На оборотной стороне надпись: «Вильнюс, 1976 год». Куприянов не ошибся. Это была копия с того же негатива, и в их архиве снимок уже имелся. Теперь они точно знали, кто на нем изображен. — Вы сказали, что вернулись из Франции? А фотография сделана в Вильнюсе. — Это долгая история. Из Франции мы вернулись в семьдесят пятом. Гена встал на учет в военкомате, получил паспорт, устроился на работу, а потом мы поехали в Вильнюс и там расписались. Нам этот город очень понравился. Из Франции мы прибыли в Калининград на торговом корабле, а потом через Прибалтику на экскурсионном автобусе добрались до Питера. Гена еще три месяца в окружном госпитале пролежал. А уж потом мы начали строить планы на будущее. — Вы вместе ездили во Францию? — Наше знакомство состоялось в Африке. Мой отец был консулом. В тот год произошел военный переворот. Все посольства и представительства должны были эвакуироваться за сутки. А как? Аэропорты закрыты. Оставалась одна лазейка. Через океан. Но гражданские суда были арестованы военными. Атомный крейсер «Адмирал Кузнецов» решился подойти к берегу и забрать нас. Против такой мощной машины африканские бунтовщики ничего сделать не могли. Тем же способом сумели выехать представительства США, Англии и Франции. Остальные попали в лапы военщины и, как мы потом слышали, никто домой уже не вернулся. Нам повезло, что мы родились в мощной сверхдержаве. Такой, во всяком случае, она считалась в те времена. Трудно передать словами, что нам пришлось пережить тогда. Сейчас я не могу вспоминать без содрогания те страшные дни. |