Онлайн книга «Расколотые небеса»
|
– Мне всегда больше нравилось имя Анна, – вздохнула женщина. – А еще что вы про меня знаете, Александр? Она намеренно опустила отчество и с удовлетворением заметила, как дрогнуло его лицо. – Все, – с трудом выговорил он – почему-то перехватило горло. – Все. От рождения до… Теперь дрогнуло что-то в душе баронессы. «А ты хочешь знать, что ему известно? – вовремя остановила она готовый сорваться с губ вопрос. – Мало ли что могло статься с твоей близняшкой по ту сторону?..» – Все это интересно, – оборвала она мужчину на полуслове. – Но у нас с вами очень мало времени. Собирайтесь. Я выйду, если это необходимо. – Зачем? – Князь поднялся на ноги и одернул летный комбинезон. – Я как древний грек – Omnia mea mecum porto. [12] – Удивляюсь я вам, Александр, – вздохнула баронесса. – При вашей жизни, да не позабыть латынь… Хорошо, пойдемте. Не желаете захватить с собой ваше занимательное чтиво? – не удержалась она от колкости. – Дорога будет дальней. – Ничего. Надеюсь, что попутчик будет интересным, – вернул шпильку Александр. * * * Александр открыл глаза и долго не мог отождествить с чем-нибудь знакомым звук, вырвавший его из крепкого сна. «Черт, – постарался он уснуть снова – часы утверждали, что сейчас третий час ночи. – Наверное, приснилось…» Но стоило ему смежить веки, как звук повторился. Тихая печальная мелодия неслась откуда-то из смежного со спальней кабинета, но припомнить, что там могло ее порождать, он не смог, как ни напрягал плавающий в мутной полусонной одури мозг. Вроде бы ничего такого… «Поминальник!.. – пришло вдруг озарение. – Конечно же, поминальник!» Сменив хлопотную жизнь жандарма на вполне респектабельную карьеру гвардейского полковника (не по своему желанию, однако), он и думать забыл, каково это – вскакивать в два часа ночи от заполошного звонка. Благо все возможные полковые дела, не требующие отлагательства, вполне могли потерпеть и до утра. Поэтому и поминальник, с которым прежде не разлучался даже, пардон, в сортире, бывало, забывался то в прихожей, то в столовой, то вообще – в кармане мундира, повешенного в шкаф… Теперь, вероятно, он оставил его на письменном столе в кабинете. «Неужели нельзя подождать до утра… – проворчал полковник, откидывая одеяло и шаря ногами по полу в поисках удобных домашних туфель. – Что у них там – кобыла жеребится или кто-то из унтер-офицеров загулял и угодил в полицию?..» Он, убей, не мог вспомнить, чей номер пометил в памяти приборчика аллегро мольто из «Осени» Вивальди. [13] Но, видимо, ни с чем радостным данный номер не ассоциировался, если для него была избрана эта напоминающая о бренности всего живого музыка… «О господи! – хлопнул себя по лбу, окончательно сбрасывая дрему Бежецкий. – Это же номер Маргариты!» Точно. Именно на эту мелодию сменил он «Весну» того же Вивальди, когда их с баронессой отношения окончательно разладились. Все же не повернулась рука ни стереть, ни закрепить за строчкой сухих цифр что-нибудь другое, менее эмоциональное. Действительно. На дисплее высвечивался знакомый до последнего знака номер. «Что ей понадобилось в такой час? – думал он, не решаясь прикоснуться к клавише вызова. – Неужели…» – Вы спите, полковник? – раздался в мембране волнующий голос. – Только не говорите мне, что я вас разбудила. – Конечно же, нет, – отчего-то засмущался он вполне естественного в ночное время, да еще для человека его положения, занятия. – Я засиживаюсь допоздна, сударыня. – Важные дела, – понимающе протянула трубка. – Разводы, караулы, маневры… Фураж. – Ну почему же… – Извините, Александр, за некоторую интимность… – перебила его Маргарита фон Штайнберг, судя по шумам в трубке, находящаяся где-то за тридевять земель, если вообще не на другой стороне земного шара или в космосе. – Мы с вами давно не виделись: вы не располнели, часом, на гвардейских хлебах? – Позвольте, а почему, собственно… – Бежецкий просто потерялся от подобного вопроса, совершенно неожиданного притом – сотни мыслей встревоженными пчелами кружились у него в мозгу. – Да или нет? – Извините, но я отказываюсь отвечать на подобные вопросы. – Не сердитесь, Александр. Да или нет? – Насколько я могу судить, – буркнул полковник. – Не особенно. По крайней мере, сшитые несколько лет назад мундиры мне пока еще впору. – Чудесно! – непонятно чему обрадовался поминальник. – Не могли бы вы в таком случае приготовить один из ваших парадных комплектов? А еще лучше – два. – Зачем?!! – Вопросы потом, сударь. Через… э-э-э… сорок пять минут я буду у вас. Я не прощаюсь, Саша… В мембране раздались частые гудки и, поймав себя на том, что стоит у стола с отвисшей челюстью, Бежецкий медленно опустил поминальник на полированное благородное дерево… 16
– Жизни пациента ничего не угрожает, – констатировал корабельный врач, бегло осмотрев спасенного. – Я сделал укол, и теперь ему необходим лишь покой. Полный покой. Вы поняли? – Очень хорошо, – кивнул головой лейтенант Топорков. – Я распорядился приставить к каюте часового. – Думаю, что это не будет лишним. Понимаете, спасенный нами излишне возбужден, требовал срочно дать ему поминальник… Извините меня, но я решил, что укол, сделанный ему, должен иметь не только общеукрепляющее действие… – И?.. – И он в данный момент спит. Спит, как младенец, мирным здоровым сном. И проспит, думаю, до самого Або… [14] «Стерегущий» вошел в гавань ранним утром. На пирсе его уже ожидала целая толпа. Едва дождавшись, пока моряки установят трап, на борт взбежал человек, поразивший всю команду сходством со спасенным с контрабандистского суденышка. – Брат, наверное, – шептались матросы, бросая исподтишка взгляды на офицеров. – Близнец… Сперли, поди, братана, да выкуп требовали… А сам из знати наверняка – стали бы из-за нашего брата, к примеру, столько кораблей снаряжать… Я слыхал, «Новика» с базы сняли, «Стремительного», «Отчаянного»… Когда такое бывало? Точно из князей, братцы, отвечаю!.. Генерал Бежецкий – а торопливым господином был, конечно же, он – нетерпеливо распахнул дверь каюты и склонился над сладко спящим в койке субъектом. – Это же не он! – возмущенно обернулся генерал к стоящему за его спиной лейтенанту. |