Онлайн книга «Имперский рубеж»
|
Выдумщик прервался, глотнул, будто воды, добрых полстакана араки — местной водки, мало чем отличающейся по вкусовым качествам от шаропа, и затараторил, возбужденно блестя большими, навыкате, глазами: — Смотрю я, как этот негр бегает по дну банки, трясет хвостом, и думаю: э-э-э-э!.. Половой Семен водрузил на стол огромную плоскую стеклянную банку вроде аквариума, осторожно вынул из его прозрачной тюрьмы темного скорпиона щипцами для сахара и опустил на дно ристалища. — На арене боец номер один, — громко объявил Зебницкий, согласившийся быть рефери поединков и заодно крупье: не умея сохранить свои деньги, поляк тем не менее, раз «ожегшись на молоке», отличался щепетильной честностью, чем и пользовались отцы-командиры, непременно командируя его за казенными суммами, когда возникала такая необходимость. — По кличке «дядя Том»! Против него выступает… — Семен застыл с зажатым в щипцах извивающимся страшилищем песчано-рыжего колера, — боец номер два по кличке «Абр-р-рек»! Делайте ваши ставки, господа! — Ставлю рубль на черного! — потянулись к серебряному блюду руки со ставками. — Полтинник серебром на рыжего!.. Три рубля на гнедого!.. Саша поддался общему ажиотажу, метнув на блюдо свернутую квадратиком рублевую купюру. И схватка началась… — Слушай, Зацкер, — спросил Александр поручика, когда страсти несколько улеглись, а вокруг стола с сосчитанными «бойцами» осталось лишь несколько самых азартных игроков. — Ты все про все на свете знаешь… — Не без этого! — приосанился Матвей. — Спрашивай, о повелитель винтокрылого шайтана! — Понимаешь, Мотя, — Бежецкий не знал, с чего начать: не будешь же рассказывать человеку, пусть и другу, свой ночной кошмар, — тут такое дело… У меня одного бойца подстрелили… — Слышал, Саша, слышал, — мелко закивал изрядно подвыпивший офицер. — Такое горе… Сильно наседали в штабе? — Да не в этом дело… — отмахнулся молодой человек. — В первый раз, что ли! Ты понимаешь, что меня гложет… И он, как мог нейтрально, изложил внимательно слушающему товарищу все происшедшее в санитарной машине. — Так вот, Мотя, что я хотел спросить… — начал он, но Зацкер перебил его, воровато оглянувшись и накрыв Сашину руку своей узкой ладошкой. — Вот что я тебе скажу, друг Бежецкий… * * * — Вы с ума сошли, Саша! — Иннокентий Порфирьевич по-бабьи всплеснул ладонями. — Какие еще наркотики? Право, вы сошли с ума! Постоянные дежурства действуют на ваш организм угнетающе. Давайте я положу вас на недельку в неврологию, попьете успокоительного, побеседуете со специалистами… Знаете, какой у нас есть замечательный психотерапевт? — Я не сумасшедший, господин полковник. И патрулирование влияет на меня ничуть не более, чем на остальных. — Но это же самая натуральная идея фикс! Вы наслушались солдатских баек и вообразили себе невесть что… — Увы, Иннокентий Порфирьевич, — стоял на своем Бежецкий. — Это не байки. В некоторых гробах с погибшими в Россию отправляются наркотики. Я вас не обвиняю ни в чем, но некие люди… — Воспользовались моей простотой? — сощурил глаз врач. — Моей мягкостью? — Я этого не утверждаю… — За чем же дело стало! Обвините меня! В мягкотелости, в разгильдяйстве, в потворстве преступникам! Еще в чем-нибудь… А ну пойдемте! — взъярился вдруг полковник, выбираясь из-за стола. — Пойдемте! — Куда? — тоже поднялся на ноги поручик. — Увидите… Иннокентий Порфирьевич цепко ухватил Сашу за рукав и повлек куда-то по коридорам, лестницам, в самые недра госпиталя, туда, где ему ранее никогда не приходилось бывать. Более того: молодой человек и не подозревал, что изнутри это не самое большое здание, которое ему приходилось видеть в своей жизни, так велико. По его мнению, они с провожатым уже были этажа на два ниже уровня земли, но врач все вел и вел куда-то, будто призрак Вергилия, сопровождающий в ад поэта… [32] — Строили еще немцы, — ответил врач на невысказанный вопрос — даже будучи рассерженным, он оставался человеком вежливым и общительным. — В расчете на возможную ядерную войну. Даже если надземная часть госпиталя окажется уничтоженной, больные и персонал будут укрыты надежно. Тут даже своя автономная артезианская скважина и несколько генераторов имеются. Я, кстати, подумываю, чтобы перевести все свое хозяйство сюда, — очень уж досаждают ночные обстрелы. Только бы средства выцарапать в округе, а то за несколько лет аборигены умудрились загадить неиспользуемые этажи до ужаса. — А впечатления не производит, — осторожно заметил Саша, озирая вымощенный плиткой коридор со сверкающими кафельными стенами: часть люминесцентных ламп, расположенных на потолке через каждые пять метров, не горела, но оставшихся вполне хватало. — Что в коридоре взять? Только до освещения и добрались. А зайдите в любой бокс: разорение и хаос. Даже розетки из стен повывернуты и трубы отопления срезаны. Не говоря уже о прочих коммуникациях. Немцы — большие аккуратисты, но на такое обращение с плодами своих рук никак не рассчитывали… Кстати, мы пришли. Спутники стояли перед мощной стальной дверью, напоминающей дверь в бомбоубежище. Аккуратно, по трафарету сделанная надпись не подразумевала иных толкований. «МОРГ». — Вы покойников не боитесь? — спросил Иннокентий Порфирьевич, но тут же спохватился: — О чем это я? Боевой офицер… Пойдемте. Настучав код на клавиатуре, врач взялся за массивную рукоять и с видимым трудом приоткрыл толстенную дверь. Изнутри пахнуло холодом и таким «ароматом», что у привыкшего с недавних пор ко многому Бежецкого перехватило горло. — Формалин, — пояснил полковник. — Иных бедолаг привозят уже в таком состоянии, что одного охлаждения бывает маловато… Парочка пересекла обширное помещение, заставленное металлическими столами, большая часть из которых пустовала. Лишь над самым дальним сиял многоламповый хирургический светильник, и виднелись две фигуры в зеленых балахонах, склонившиеся над третьей, до половины скрытой простыней. Не нужно было обладать чересчур большими познаниями в медицине, чтобы понять, чем заняты «зеленые человечки». — Патологоанатом Марусевич с практикантом, — счел нужным пояснить Иннокентий Порфирьевич. — Вскрывают… Но это вам, думаю, без разницы. Так ведь? Не отрываясь от своего занятия, один из «лекарей мертвых» отсалютовал начальнику зажатым в обтянутой резиной руке инструментом будто саблей и вернулся к своему неаппетитному занятию, а второй вообще не обратил на вошедших внимания, позвякивая чем-то на пододвинутой к самому прозекторскому столу каталке. — Тут черновая, так сказать, работа, — заметил медик. — А готовят к встрече со святым Петром дальше. |