Книга Приглашение на эшафот, страница 12 – Михаил Март

— Гениально, Александр Иваныч! — воскликнула Рогова.

Трифонов криво усмехнулся:

— Никуда не годится, милая Наташенька. Нельзя забывать о показательных казнях.

— Так это же для нас и устроено. Чтобы мы запутались. Они играют с нами, как кошка с мышкой. Можно считать случайностью, на которую никто не рассчитывал, перехваченное нами письмо Зибирову, где он просил отчет от агентства недвижимости. Кто мог такое предположить? Они вынесли из квартиры Зибирова весь компромат. А то, что у соседки важное письмо осталось, никто знать не мог. Благодаря агентству недвижимости мы и вышли на женщин.

— Ты права. Весь компромат забрали. Можно и к виселице отнестись философски или скептически. Мол, ребята решили шумихи понаделать и пыль в глаза пустить. Но существуют некоторые детали, перечеркивающие все эти радужные доводы.

— Какие же?

— Компромат и улики забрали, а паспорта на разные имена оставили в карманах повешенных. Мало того, еще и вырезки из газеты нам подбросили. Я не думаю, что преступники считают следователей дураками. Они оставили нам очень серьезные улики. И они знали — мы легко установим, что Зибиров не убивал Эпштейна, а Рамазанов — Маркина, чтобы овладеть их паспортами. Организация, занимающаяся таким опасным скользким бизнесом, не будет давать следователю наводку на саму себя. Если, конечно, собирается и дальше промышлять тем же. А судя по отправке Милашкиной в Амман, они не собираются сворачивать дела. Зачем же отдавать в руки нам паспорта, где стоят штампы иорданского аэропорта?

Рогова не нашла ответа. В кабинете повисла тишина. Неожиданно девушка встрепенулась, будто очнулась от страшного сна. Она открыла свою папку, перебрала какие-то бумаги и, найдя нужную, сказала:

— Я совсем забыла об одной детали, Александр Иваныч. Мне кажется, что с этим стоит разобраться отдельно. Возможно, еще одно из прошлых убийств имеет отношение к нашему делу.

— Из прошлых?

— Да, да. Я узнала об этом, когда искала газету с фотографиями, что были в карманах повешенных. Тогда меня этот факт очень насторожил, но все так закрутилось, и я забыла…

— Понимаю. А теперь, если возможно, переведите все сказанное на русский язык, пожалуйста.

Девушка покраснела:

— Извините, Александр Иваныч. Вот только факты. В мае девяносто восьмого года, по мнению экспертов, были убиты Марк Эпштейн, Лев Цейтлин и Александр Маркин. Их трупы были найдены дорожными рабочими в мае следующего года.

— Все это я хорошо помню. Огнестрельные ранения в голову и никаких документов в истлевшей одежде. Я занимался этим делом. Все, что нам удалось, так это установить личности погибших. И что?

— Один из убитых, Лев Цейтлин, был журналистом еженедельной газеты «Криминальная хроника». Мы установили, что снимки были вырезаны из той же газеты, вышедшей в свет двадцать четвертого июля девяносто девятого года. Ровно три года назад. Сегодняшние палачи, как мы их прозвали, где-то достали «Криминальную хронику» трехлетней давности, вырезали снимки убитых и подкладывали их в карманы своим жертвам, подчеркивая этим, что повешенные каким-то образом виновны в гибели настоящего Эпштейна и Маркина. Но речь о другом. В газете напечатана статья журналиста Охлобыстина. Судя по всему, Охлобыстин вел свое следствие параллельно нашему. Дело в том, что Цейтлин — из той же редакции, они были знакомы. Вполне понятно, что журналист такого издания, как «Криминальная хроника», не может оставаться в стороне, когда убивают его коллегу.

— Ты хочешь допросить этого Охлобыстина?

— К сожалению, это невозможно. Тридцатого августа того же года, то есть спустя месяц после выхода статьи в свет, Охлобыстин был убит возле своего дома. В него стреляли из снайперской винтовки с приличного расстояния. Умышленное убийство налицо. Расследованием занималась городская прокуратура, но убийцу не нашли.

— Серьезная новость. Какие идеи?

— Я хочу поехать в редакцию «Криминальной хроники», где работали Цейтлин и Охлобыстин, возможно, мне удастся узнать какие-нибудь подробности.

— Хорошая мысль. Не возражаю. Но помни, ты не должна ничего говорить о нашем расследовании. Тебе придется найти убедительное оправдание, зачем и почему вдруг прокуратура интересуется делами давно минувших дней.

— Что-нибудь придумаю.

На столе затрещал телефон. Трифонов снял трубку.

— Трифонов, слушаю вас.

— Привет, Саня. Колычев тебя беспокоит, из Москвы. Не помешал?

— Гена? Хороший сюрприз. Тысячу лет не слышал твоего голоса. Часто думаю о тебе, мечтаю о совместной рыбалке. Но вот незадача, меня никак не могут спровадить на пенсию. Все только обещают. Даже отпуска полноценного получить не могу. Сплошные срывы.

— У меня та же история. Рыбалку не обещаю, но хочу пригласить в гости. Дочка будет очень рада тебя повидать. Она никак не может забыть историю «театра мертвецов», которую ты расследовал в Москве. Не хочешь повторить эксперимент?

— С радостью. Но, кажется, меня затянула трясина, и очень глубоко. Не уверен, что сумею из нее вырваться в ближайшие месяцы.

— У меня есть очень талантливая дамочка. Молодая, красивая, умная и уже подполковник. Следователь по особо важным делам Ксения Задорина.

— Слышал о такой. Хочешь сосватать?

— Она сама на тебя вышла. У нас здесь одно необычное убийство произошло. Буквально вчера. Задорина запросила сводки главка о схожих делах, вот ей и ответили, что похожим делом занимается прокуратура Ленинградской области. Я связался с генералом Толкачевым, он мне дал наводку на тебя. Может, объединим усилия?

— Пожалуй, ты прав. Рыбалки не получится. В двух словах о деле, Гена.

— Тут один тип повесился. Ткачук Игорь Остапович. Задорина самоубийство отвергает. У нее на то есть веские аргументы. В доме найден второй паспорт с фотографией Ткачука, но он выписан на имя Льва Романовича Цейтлина. Это загранпаспорт, по которому Ткачук вылетал за рубеж…

— В частности, в Иорданию, — перебил Колычева Трифонов. — И еще нашли снимок, вырезанный из газеты, где изображен подлинный Цейтлин.

— Черт! Как ты об этом узнал?

— Ничего я, Гена, не знаю. Я тут занимаюсь поиском палачей, приговаривающих некоторых аферистов к казни через повешение. А они уже в Москве орудуют. Закажи мне номер в гостинице, я сегодня же вылетаю.

— Номер тебе не нужен. Будешь жить у меня. Нам с дочкой на двоих четырех комнат многовато. Сообщи номер рейса, вышлю за тобой машину.

— Договорились. — Трифонов положил трубку.

8

Главный редактор очень долго разглядывал Толстикова и не знал, что ему сказать.

— Послушай, Витя, — тихо продолжил Тостиков, — не вздумай отказать. Я уже два года не был в отпуске. Сейчас мне предлагают потрясающее путешествие на Байкал, и я не собираюсь терять такую возможность. Нет, черт подери, я что, часто к тебе с просьбами обращаюсь? Вкалываю, как лошадь, и не капризничаю, а ты решил, будто я раб? Мне отпуск по закону положен. Не подпишешь — сам уйду.