Книга Хоровод воды, страница 39 – Сергей Юрьевич Кузнецов

Это особый вой, который Господь придумал специально для успешных мужчин, лицом к лицу столкнувшихся со своим страхом.

И если бы я каким-то чудом оказался рядом, я бы обнял его и сказал: Мы все-таки братья, ты – такой же. Давай повоем вместе! Я бы выл вместе с ним, мой страх и его страх. Мы сидели бы рядом и говорили без слов.

Жалко, что чудес не бывает, – и попади я вдруг туда, я увидел бы только уверенного в себе, сильного и успешного мужчину.

Мужчину, который так боится своего страха, что не может ни заплакать, ни завыть.

– Если признаться честно, я все-таки немного боюсь, – говорит Никита. – Ну, в смысле, что Машка узнает.

– Она же у тебя умная баба, – отвечает Костя. – Если и узнает, сделает вид, что не узнала. Как Ксенька. Ты думаешь, она про Наташку, Катьку и Сонечку не догадывалась? Наверняка догадывалась. Но молчала. Не разводиться же в самом деле из-за таких пустяков. Кинул мужик пару палок на стороне – ну и ладно. Ты лучше про Дашку свою расскажи, все ж таки впервые по-настоящему оскоромился, любопытно – чем она тебя взяла?

Никита ковыряет палочками невообразимую японскую еду в квадратной тарелке. Да уж, тут вам не «Азия-кафе». В меню половина названий вообще непонятны. Костя говорит: японский фьюжн.

– Ну, я даже не знаю, – тянет Никита, – наверное, тем, что молодая. Красивая. Трахается хорошо. А ты что ожидал услышать?

– Подробности какие-нибудь, – оживляется Костя, – сиськи там, ноги от ушей… или вдруг она в постели такое выделывает, что мы раньше не видели? У меня вот гимнастка однажды была – так она с хреном внутри могла на шпагат сесть!

– И как ощущения?

– Да ничего особенного, – признается Костя, – но смотреть прикольно. Ты же знаешь, я люблю, чтобы ног было побольше.

Никита пытается вспомнить Костиных любовниц. Да, в самом деле, все они были неизменно модельного вида – высокие, длинноногие, с маленькой грудью и нарисованным кукольным лицом.

– Даша тебе не понравится, – убежденно говорит он.

– Старик, – восклицает Костя, разливая сакэ по рюмкам, – ты же меня знаешь! Для меня жена друга – это святая корова! В смысле – телка! Даже если не жена, а любовница.

– Какая она мне любовница, – отвечает Никита, – мы просто иногда трахаемся, вот и все.

– А деньги ты ей даешь?

– Нет, конечно, ты что? – удивляется Никита, – она кто, по-твоему? Проститутка?

– По-моему, она двадцатилетняя девушка, которая спит со старым козлом. И если тебе нравится с ней спать, ты должен постараться этот возрастной дисбаланс чем-то компенсировать.

– Да ей ничего не нужно, – неуверенно возражает Никита.

– Что значит – не нужно? – отвечает Костя. – Она где живет? Одна? С мамой? В Выхино? Ни хрена себе ничего не нужно! Ты все-таки удивительная свинья! Уж квартиру ты ей по-любому должен снять, не в центре, конечно, но все равно где-нибудь, где нормальные люди живут. Я всегда своим рядом с офисом снимаю – удобно и не слишком дорого. И если в пробке застрял, жена никогда не поймет, в офис ты ехал или к бабе трахаться.

Никита со вздохом отодвигает опустевшую тарелку. Тут же из ниоткуда появляется официант, тарелка исчезает, зато появляется новый кувшинчик сакэ.

– А подарки ты даришь? На шопинг водишь? – продолжает Костя. – Нет? Ты меня пугаешь, честное слово. Можешь сколько угодно говорить, что я параноик, но если молодая девка спит с такими, как мы, денег не берет, подарков не получает, живет, как малолетка, с мамой – тут что-то нечисто! Либо она хочет тебя с Машкой развести и на себе женить, либо того хуже.

– Это как? – не понимает Никита.

– Так. Каком кверху. Хуже – это отобрать бизнес. Или кинуть на все твои деньги. Или подставить на чужие. Знаешь, сколько таких случаев было? Особенно с молодыми, красивыми и бескорыстными!

– Ну, мой бизнес не очень отберешь, – пожимает плечами Никита.

– Да-да, – усмехается Костя, – Ходорковский тоже так считал. И где сейчас его бизнес?

– Мой бизнес как Неуловимый Джо из анекдота, – отвечает Никита, – он никому не нужен. Охота серьезным дядям возиться с аквариумами за пятнадцать штук в месяц.

– Ладно тебе, пятнадцать, – говорит Костя. – Все двадцать набежит, а то и двадцать пять. Да и вообще – могут ведь не под тебя копать, а под меня.

– Ты думаешь? – пугается Никита. Как-никак все финансовые расчеты вот уже третий год идут через Костины фирмы. Так что стоит проследить, откуда у Никиты берется кэш… – А под тебя могут копать?

– Конечно, – улыбается Костя, – у меня-то уж точно прибыль побольше пятнадцати тысяч. И работать мне приходится с разными людьми.

– С бандитами? – спрашивает Никита.

– Нет никаких бандитов, старик, – снисходительно говорит Костя. – Они все давно перешли на госслужбу. Знаешь, сколько у нас силовых структур? А кем их комплектовать? Вот то-то.

Никогда не поймешь, шутит он или всерьез.

Четыре кувшина саке спустя Никита решается.

– Слушай, старик, – говорит он, – я тебя об одной вещи хочу попросить. Давай пойдем вместе в туалет.

Костя комически поднимает брови:

– Ты уже взрослый мальчик, Никита, пора тебе знать: в туалете нечего бояться.

– Иди ты! – Никита смеется. – Я хочу, чтобы я разделся, а ты посмотрел.

– Мужской стриптиз? Ты расширяешь бизнес? Аквариумы для гей-клубов?

Оба смеются, а Никита думает: в самом деле идея, аквариумы для гей-клубов. Лучшие идеи вот так и приходят, в разговорах, случайно.

– Нет, не стриптиз. Ты просто посмотри, есть у меня царапины на спине или нет. Дашка сегодня что-то совсем разошлась.

Говорит с гордостью. Смотри, не у тебя одного модели, я тоже умею зажечь молодую девушку! Я тоже могу зарабатывать приличные деньги! Вот только не могу без зеркала узнать, поцарапана спина или нет.

В минималистичном черно-серебристом туалете Никита стаскивает через голову свитер и снимает рубашку. Костя курит, прислонившись к стене.

– Если серьезно, – говорит он, – девкам нужно квартиру снимать, чтобы они налево не гуляли. А то захочется молодого хера, подцепит еще чего-нибудь, а ты потом лечись, да еще и вместе с женой. Когда им квартиру снимаешь – это как будто территорию метишь. Другие самцы туда не лезут. Вдруг у тебя там жучки или еще чего?

– Ревность, – говорит Никита, – другое имя для привязанности. Так учил Будда. Ты спину мне лучше посмотри, чем жизни учить.

– Нет у тебя царапин, – говорит Костя. – А за уроки ты мне еще спасибо скажешь, когда жареный петух прилетит. Тьфу-тьфу-тьфу, конечно, не дай бог.

Никита застегивает рубашку перед зеркалом, Костя говорит из облака табачного дыма:

– Значит, она царапаться любит, Дашка твоя? Страстная, значит.