Книга Синдром бодливой коровы, страница 64 – Галина Куликова

— Так-так, — сказал Самойлов, резко распахнув дверь сарая. — Вот, значит, как обстоят дела.

Он был так взбешен, что сейчас мог бы одним взглядом сваривать металлические конструкции. Настя вытащила сало изо рта и быстро прожевала то, что там уже было.

— Чего ты от меня добиваешься? — жестко спросил Самойлов, делая два обманчиво мягких шага в Настином направлении.

Она соскочила с верстака и попятилась.

— Ты знаешь, что в округе на многие километры никого нет?

Настя смотрела прямо на его подбородок и молчала.

Она уже знала, что разжалобить его невозможно. Конечно, он не бандит, а переводчик Интеллигентный человек. Но такие женщины, как Настя, для него все равно, что пеньки вдоль дороги.

— Сейчас ты выметешься отсюда, — заявил Самойлов, — и ножками пойдешь куда глаза глядят. Поняла?

Он схватил ее за руку чуть выше локтя и неожиданно замолчал. Потом взял за вторую руку и свирепо спросил:

— А ты почему такая горячая, а?

— У меня жар, — сообщила Настя, прижимая сало к грязной юбке. — Меня вчера собака укусила. Надо было продезинфицировать, но… У меня не было такой возможности.

— Куда тебя собака укусила? — с подозрением спросил Самойлов, окидывая поникшую фигурку людоедским взглядом.

— Туда, — Настя мотнула головой себе за плечо.

— В задницу, что ли?!

Настя обреченно кивнула. Неожиданно Самойлов схватил ее двумя пальцами за шею и, сильно надавив, повел к дому. Возле мусорного бака притормозил и велел:

— Брось эту гадость.

Настя послушно выбросила остатки сала.

— Давно бродяжничаешь? — спросил недружелюбный хозяин, проводя ее мимо остывающей яичницы.

— Один день, — выдавила из себя Настя. — Вообще-то я бухгалтер.

— Бухгалтер! — усмехнулся Самойлов. — И где же ты бухгалтерствуешь?

— Сейчас нигде.

— Понятно.

— Можно я позвоню маме? — наливаясь слезами, спросила она.

— У нас и мама есть? — преувеличенно удивленным тоном спросил Самойлов. — И где же она?

— В Финляндии. Так можно, я ей позвоню?

— Ты очумела? Знаешь, сколько стоит минута разговора с Финляндией? Я таких денег не зарабатываю.

Это, наверное, ты на пустых бутылках огребаешь миллионы и раззваниваешь по Финляндиям. Ладно, не болтай ерунды, а раздевайся.

— Лучше дайте мне йод и вату, я сама.

— Щас! — с чувством сказал Самойлов. — Я выйду, а ты сопрешь все, что сможешь найти и вынести? Нет уж, лапочка, твоей задницей я займусь лично.

Он приказал ей снять юбку и лечь на диван. «Ну и черт с ним, — подумала Настя. — Меня вчера полгорода видело с голой грудью. Пусть один завалящий переводчик увидит с голым задом». Она легла животом на диван и стала ждать, когда он бесцеремонно сдернет с нее трусики и обрушит на рану Ниагару из перекиси водорода.

Самойлов действительно держал в руках бутыль с перекисью и, играя желваками, смотрел на распластавшееся на диване довольно тощее тело. У мерзавки был такой беззащитный затылок, что ему стало не по себе.

— Я передумал, — заявил он. — Сейчас ты примешь душ, переоденешься, и я отвезу тебя к местному доктору. Не хочу, чтобы ты загнулась где-нибудь у меня под забором.

Он дал ей мыло, полотенце и впихнул в самодельную душевую кабину, повесив на деревянную перекладину толстый халат. Настя пустила чуть теплую воду, едва не завизжав от боли — царапины на лице, на локте, на коленях горели так, словно их прижигали каленым железом.

— Не знаю, во что тебя одеть, — заявил Самойлов, когда Настя появилась на веранде, волоча за собой длинные полы. — Поедешь так.

Она покорно полезла в его машину — босая и в мокром халате, с наскоро вытертой головой. Самойлов завел мотор, поехал по каким-то проселкам, и автомобиль прыгал на выбоинах, словно кенгуру. Насчет десятков километров безлюдья он преувеличивал. Минут через десять они въехали в большой поселок и остановились возле чистенькой больнички на две-три койки.

Настя никак не могла выбраться из машины, но Самойлов ей не помог, просто держал дверцу и ждал, пока она справится. Навстречу им вышел пожилой доктор, похожий на Чехова, одетый, чин-чином, в медицинский халат.

— Привет, Олег Алексеевич! — поздоровался он и пожал Самойлову руку. — Что случилось у вас?

— Вот, женщину вчера собака укусила, теперь у нее жар.

— Идите, голубушка, сюда, — предложил доктор и широко распахнул дверь в белоснежный кабинет.

Он не стал разводить писанину, как ожидала Настя, а решил сразу же приняться за лечение.

— А что у вас с лицом? — спросил он.

— Еще с локтями и коленями, — буркнул Самойлов. — Она попала под машину.

— Не забудь сказать, кто меня сбил! — со слезами в голосе заметила Настя, глядя на него, как на фашиста.

Доктор живо повернулся к Самойлову:

— Так это вы ее сбили, Олег Алексеевич?

— Она хотела подзаработать и прыгнула мне под колеса.

— Он врет. — Взгляд Насти загорелся. — Я переходила улицу, а он несся на дикой скорости.

— Отлично, — подбоченился Самойлов. — Решила врать? Думаешь, тебе кто-нибудь поверит?

Он так взъярился, что в глазах доктора мелькнуло подозрение. Почувствовав это, Настя запахнула халат поглубже и заявила:

— И это не собака меня укусила, а он!

— Кто? Олег Алексеевич? — уточнил удивленный доктор.

— Слушайте ее больше! — вознегодовал Самойлов. — Я не кусаю женщин за задницы. Кроме того, я думаю, можно отличить след человечьих зубов от собачьих!

— Я не дам устраивать моей заднице экспертизу! — выплюнула Настя. — Я и так натерпелась от вас! Выше крыши, вот.

— И зачем, интересно, я тебя покусал? — насмешливо спросил Самойлов, сложив руки на груди.

— Ты меня домогался!

— А! Вот! Отлично. Дошли до самого главного. Так я и знал, что этим все закончится. Какая женщина не воспользуется случаем!

— Идите, милая, за ширму, — предложил доктор. — И ложитесь на кушетку.

Настя послушно удалилась, везя по полу хвост халата. Рукава болтались на уровне колен. Самойлов смотрел ей вслед убийственным взглядом. Доктор кашлянул и, понизив голос, спросил:

— А почему она в таком виде, Олег Алексеевич?

— Ее одежда испорчена, а для женщин у меня ничего нет.

— Так, может быть, вы пока пойдете и купите ей что-нибудь? Какое-нибудь платье. — В голосе врача было столько укоризны, что Самойлов рассердился еще пуще. Однако сдержался и спросил: