Книга Синдром бодливой коровы, страница 80 – Галина Куликова

Настя поняла, что сейчас последует разоблачение.

И пистолет, как назло, слишком туго примотан к ноге!

Ерасов не даст ей времени, чтобы достать его и прицелиться. Сквозь складки платья она нащупала отвертку и выдернула ее из чулка. Наставила на своего врага острие. И когда он потянулся к вуали, отвела руку и резко выбросила вперед.

Ерасов с криком отпрянул, и Настя, решив, что выиграла время, полезла-таки под платье за оружием. Однако расчет ее не оправдался. Ерасов прыгнул и повалил ее на пол. Одной рукой завел руки за голову, другой быстро пробежал по телу и сразу же обнаружил пистолет.

От удара шляпка вместе с париком свалилась с Настиной головы и отлетела в сторону Голова тоже чуть не отлетела в сторону. Поняв, что она в нокауте, Ерасов поднялся на ноги и ударил по выключателю. Под потолком вспыхнула огромная люстра, одним махом проглотив темноту.

Стриженая Настина голова выдавала ее с потрохами. Она лежала и смотрела в перевернутое лицо своего врага затуманенным взором.

— Так вот кто пожаловал ко мне в гости! — протянул Ерасов.

Из бедра, которое Настя проткнула отверткой, на брюках выступила кровь и капала на белый ковер. Но он не обращал внимания ни на кровь, ни на боль. С явным удовольствием он рассматривал женщину, которая доставила ему столько беспокойства. И вот она тут, поверженная, с вырванным жалом. Она еще будет ползать перед ним на коленях! Она еще попросит у него пощады. Она еще поскулит, вымаливая легкую смерть!

— Ну, милая, — сказал он, — ты и озорница! — Закинул голову и громко, освобождение рассмеялся. — Я должен был сразу догадаться, что ты охотишься именно на меня. И обязательно подберешься близко.

Он склонился над Настей, ошпарив ее взглядом:

— Теперь ты так близко, что я уже чувствую запах крови.

— Конечно, чувствуешь, — выдавила из себя Настя. — Это пахнет твоя кровь.

— Пустяк! — отмахнулся Ерасов. — Царапина.

Неожиданно он протянул руку и схватил Настю за волосы. Да так сильно, что у нее слезы брызнули из глаз, а кожа на висках натянулась до последнего болевого предела.

— Поднимайся, озорница! — велел он и почти волоком дотащил ее до дивана.

Когда Настя попыталась подняться, он резко ударил ее кулаком по скуле. Мир рассыпался на цветные кусочки, и Настя на некоторое время потеряла способность двигаться. Ерасов между тем похромал к двери и, распахнув ее, крикнул в гулкое пространство холла:

— Эй, Стае! Принеси антисептик и пластырь! — Ему никто не ответил, тогда он докрикнул:

— У меня тут поломка!

Тем не менее никакой Стае не пришел, и Ерасов, чертыхнувшись, вынужден был сам идти за аптечкой.

— Куда все, к черту, подевались? — пробормотал он и, подтащив стул поближе к дивану, стал стаскивать с себя брюки. — Они думают, у меня тут романтическое свидание!

Когда Настя немного пришла в себя, она вспомнила, что на шее у нее вместо украшения висит отвес на прочной леске. Вдруг ей удастся накинуть леску на Ерасова и затянуть концы?

Настя схватилась рукой за горло, словно ей нечем было дышать, и осторожно потянула. Гирька поползла вверх, и вот она уже между ключицами. Настя наклонила голову, совсем чуть-чуть, совсем капельку, но Ерасов заметил и протянул руку;

— Дай сюда!

Настя замешкалась, тогда он подошел и ударил ее по второй скуле. Ей показалось, что под потолком расцвели корявые красные цветы. Ерасов посмотрел на то, что отнял, поцокал языком и спрятал в карман.

— Такое впечатление, что ты собиралась на охоту.

Это, наверное, силки. Но я птица высокого полета. Тебе меня не поймать. Даже забавно, что ты подумала, будто можешь со мной тягаться.

Настя раздула ноздри, но Ерасову даже ее мимика казалась неуместной.

— Не мешай мне, озорница! — равнодушно пробормотал он, принимаясь за перевязку.

Справившись с этим, достал из встроенного шкафа спортивные брюки и быстро натянул, стараясь не выпускать Настю из виду Потом, все так же следя за ней, сходил к камину и вернулся, держа в руке пистолет с глушителем.

— Дорогая! — позвал он. — Вот и я. Теперь мы можем поговорить. Знаешь, мне даже хочется с тобой поговорить! Ты должна рассказать мне о своих приключениях. Чтобы я сделал выводы на будущее, понимаешь?

— Нет у тебя никакого будущего, — заявила Настя, облизав пересохшие губы.

— Ладно, кончай! — ухмыльнулся тот. — Тоже мне, партизанка!

— Но у тебя действительно нет будущего, — пожала плечами Настя, едва чувствуя язык во рту.

— Это ты пытаешься убедить меня или себя? Будущее у меня есть, дорогуша. Я собираюсь еще долго жить. Чего не могу сказать о присутствующих здесь дамах. — Он сделал дурашливый реверанс в ее сторону.

— Сам меня убьешь? — спросила Настя, разглядывая его лицо, такое приятное, если оставить в стороне глаза.

— Если станешь дергаться, то сам.

— Прямо здесь? — с притворным испугом переспросила она. — В собственной каминной? Какая честь для меня!

— Все равно ковер испорчен. Так что пристрелю и глазом не моргну. А может, поручу кому и просто посмотрю со стороны. Вообще-то обычно я не присутствую при проведении операций, но тебя мне даже приятно проводить в последний путь.

— Расскажи мне про ваши «операции», — попросила Настя, стараясь не обращать внимания на дикую боль, разрывающую виски.

— А-а! — ухмыльнулся Ерасов и закинул ногу на ногу. — Зацепило?

— Я поражена и не скрываю этого.

— Что тебя особенно поразило? Фокус-покус с предсмертными записками? — Ерасов получал явное удовольствие от разговора.

— Да, — сказала Настя. — Конечно. Не могу понять, как вы это делали. Как вы заставляли писать предсмертные записки женщин, которые не думали о смерти, о самоубийстве?

— А они не знали, что пишут предсмертные записки, — с затаенной улыбкой пояснил Ерасов. — Душенька, на самом деле это все так просто, ты себе не представляешь! Ты ведь уже знакома с доктором Ясюкевичем?

Настя попыталась обидно усмехнуться, но Ерасова это не задело.

— Доктор у нас голова. Он такие ходы придумывает — закачаешься! Хочешь, я покажу тебе, как это выглядит на деле? Хочешь?

— Хочу Она действительно хотела. Несмотря на то, что боялась за свою жизнь. Она вспомнила, как Аврунин приказал Инге Харузиной: «Пойди и сделай это!» После чего Инга поднялась в свой номер, села за стол и, сосредоточившись, написала письмо, которое… Которое не было предсмертной запиской, но все его за таковую приняли!

Ерасов снова отошел и вернулся с пачкой стандартных листов и ручкой.