Онлайн книга «Первый судья Лабиринта»
|
Ксана вбежала в кабинет и вскрикнула. Костя сидел за столом, согнувшись и схватившись за грудь. Из-под его рук по голубой ткани расползалось темное пятно. — Оксана… блок… — прошептал он одними губами. Ксана не сразу поняла, что он хочет, но кинулась к нему. В ту же минуту кабинет непостижимым образом наполнился топотом и криками. Прибежала гинеколог из соседнего кабинета, медсестра ЛОРа, лаборанты и даже старенький подслеповатый окулист. — «Скорую»! Вызовите «Скорую», кто-нибудь! Господи, господи! — запричитал высокий женский голос. — Да они только адрес записывать будут десять минут, и ехать еще пятнадцать, а тут — в сердце! Хирурги где? — Кто? Трофимов в отпуске, Иванова с утра была. — Да откройте же перевязочную! — заорал кто-то. Ксана воспринимала происходящее как сквозь туман. Она лишь видела белое лицо Кости. — Блок, Оксана. Штопай… Она поняла. И мелькнувшая было в сознании искра «я не сумею», тут же погасла. Ксана быстро сложила руки, как перед чайной церемонией. Как давно она этого не делала! — В темноте серебряный свет лучами расходится, — зашептала Ксана. — Свивается каждый луч в тысячу нитей… Затейливая ткется паутина… Кто увидит — познает человеческую сущность… Она положила обе руки, одну над другой, на рану, прямо поверх холодных Костиных пальцев. — Первая долевая, вторая поперечная… третья поперечная — в узел… Вторая долевая, вторая поперечная, третья поперечная — в узел… Произносить это вслух вовсе не обязательно. Но так Ксане было легче. Люди вокруг суетились, что-то кричали, окулист все-таки вызвал «Скорую» и милицию, медсестра ЛОРа прибежала с целой охапкой перевязочных материалов и ампул с анальгетиками… Ксана, застыв в неудобной позе, боясь неосторожно шевельнуть руками, «штопала» Костину паутину. «Вязание узлов корректорами первого звена строго запрещено»… «Сверхвоздействие запрещено»… «Эссенциальная хирургия в мирное время запрещена»… Холод внутри. Темнота и боль. Лишь в глубине непроницаемой бездны трепещет разорванный клубок, рискуя развалиться по ниточкам… «В случае спасения жизни эссенциалист, оказавший воздействие, считается неподсудным»… Зиньковец в свое время не успел сохранить жизнь пациенту в ожидании реанимобиля… * * * Бригада появилась, как показалось Ксане, вечность спустя. Кровотечение к тому времени прекратилось, но Ксана все вязала паутину… Зиньковец был то ли в обмороке, то ли уснул, обессиленный. Впрочем, Ксана и сама еле держалась. «Штопка» требует огромных затрат энергии. — Девушка, да дайте же посмотреть! Девушка! Молодой врач с трудом оторвал Ксанины ладони от груди Зиньковца. — Так… проникающее грудной клетки. Носилки, быстро. — Я с ним, можно? Я жена… Ксана слышала свой неестественно звенящий в пустоте голос будто со стороны. — Да, конечно. Поехали в «Склиф». * * * Шеф шел мимо аквариумов, раздумывая, как поступить с Андреем. Пару дней — и конвертированная личность скорее всего перестанет существовать. Но за эти пару дней… Если Андрей все знает, почему он не бежит без оглядки, а до сих пор сидит в кабинете? Может, он вовсе не против работать на Контору? Да с чего в конце концов этот удод Щемелинский решил, что Андрей будет против? Ведь Денис никогда, ни-ко-гда не разбирался в людях… Лабиринт не должен ничего знать, тут уж без вариантов. А вот сам Андрей… Когда Лебедев вошел в кабинет, эссенциалист даже не заметил его, поглощенный работой. Через несколько минут шефу пришлось кашлянуть, заявив о своем присутствии. — Ах, это вы, Сергей Васильевич. Не заметил, извините. Андрей поднялся. — Назавтра мне нужен эссенциальный монитор. И, если позволите, — Лена. Шеф хмыкнул, кивнул, бросил взгляд на экран, испещренный разноцветными схемами. — А… Денис завтра нужен? А то я планирую отправить его… в командировку. Срочную. — Денис… да нет, наверное. Думаю, смогу закончить и без него. Не хотелось бы отвлекать человека от более важных дел. Андрей сглотнул слюну в пересохшем горле. Опять нестерпимо хотелось пить. Если Дениса завтра не будет — это только к лучшему. Рваная у него паутина, корректировать и корректировать. — Что, вообще все сможете без него закончить? «Это было бы совсем кстати», — завершил про себя Лебедев. — Пожалуй, да. Последовательность действий я знаю. Но для тестирования программист, конечно, будет нужен. — Любой программист? — Грамотный программист. Любой, да. — Очень хорошо. — Шеф скрестил руки на груди. — Работайте, Андрей. Завтра вам все предоставят. — Спасибо, Сергей Васильевич. А сейчас я с вашего позволения выйду на минуту. Язык казался обернутым наждачной бумагой. — Да-да, разумеется. «А эссенс-то наш нездоров, — отметил Лебедев. — Значит, распад неизбежен. Можно не волноваться…» * * * Операция длилась несколько часов. Ксана сидела в коридоре на диванчике, глядя на пятно облупившейся краски на стене. Примостившийся рядом с ней молоденький капитан милиции старательно задавал ей какие-то вопросы. Она отвечала односложно: «Нет, да, не знаю»… Убийцу девушка описать толком не смогла. В конце концов милиционер понял, что толку от нее не добьешься, и отправился в буфет перехватить чашку-другую кофе. Ксана идти отказалась. Мысли ее были там, в операционной. Только бы все обошлось. Местные кардиохирурги ничуть не уступают специалистам из Лабиринта. Правда, экстренники обычно работают в паре с корректорами. А эти ребята колдуют сами. Без малейшей энергетической поддержки. Хотя энтузиазма им не занимать… — Костя, Костенька, — шептала Ксана, размазывая слезы по щеке. — Не оставляй меня… Я так тебя люблю, Костенька… Ксана в сотый раз клялась себе, что если муж останется жив, она сделает все, все, что он захочет. В любом случае она найдет этого молодого эссенса и поможет ему вернуться в Лабиринт. Чем бы это ей ни грозило. Наконец двери оперблока разъехались, вышел усталый, но явно довольный доктор. Ксана вскочила. — Это вы — жена Константина Зиньковца? Врач был, наверное, почти ровесником Кости. — Да. Ну что, магистр? — взволнованно воскликнула девушка. |