Онлайн книга «Гурман»
«Бродили мы и вышли на полянку. Маленькую такую. Знаешь, когда я ее увидел, сразу подумал, что тут была бомбежка. Кругом одни развалины. Потом слышу мат-перемат. Дядя Петя куда-то под землю звезданулся. Кинул я свою корзинку и начал бегать и орать. Тут дядя Петя отозвался. Пьяница упал в подвал или типа того». «Коллектор?» — предположил Гаучо. «Да хрен его знает. Я стал звать его. Он мне говорит, мол, здесь какие-то ступеньки. Я, дескать, просто проверю, что это. Я ждать стал. Не помню, сколько времени дядя Петя там лазил. Долго, короче. Но я никогда не забуду его рожу, когда он выбрался наверх. Как будто ему в семейные труселя гадюку сунули. Он хрипел и хватался за грудь. Одна нога, как сейчас помню, у него была в крови. Дядька сказал, что напоролся на доску с гвоздем, схватил меня за руку и потащил обратно. Я еще заревел. Мне ж страшно было. Нас скоро нашли. Мой папаня устроил вздрючку дяде Пете, но ему было по барабану. Пока шли обратно, он молчал. Потом ему залечили ногу, и он снова нажрался». «Что было дальше?» «Прошло много лет. Дядя Петя никогда не говорил о том. Нам кто-то рассказал, что очень давно в тех местах был какой-то блатной санаторий для военных. Там какая-то трещина пошла, и заведение прикрыли, чтобы не рухнуло. Потом там пожар приключился. Это было давно, где-то лет сорок назад». «Что дальше?» «Когда началась эта заварушка с маньяком, мне позвонил дядя Петя, — продолжил Глеб. — Мол, базар есть. Я приехал, он в хлам, как и всегда. Я, дескать, не на гвоздь тогда наступил. Я сначала не въехал. Тогда, мол, в лесу, когда я провалился. Там была лента с шипами, прямо на полу. А еще клетка. Под самым потолком, как для попугаев. Только большая. В ней лежал скелет, зеленый весь, как будто мхом порос. Еще я, мол, заметил много ходов впереди, прямо как в лабиринте. Племяш, эти менты не верят мне. Я звонил им сегодня, говорил, что искать маньяка нужно там. А они меня послали, сказали, закусывать надо». Какое-то время Глеб молчал, очевидно, вспоминая разговор с дядей. Потом он заговорил снова: «После этого Петя помер. У него часто бывала белка. Но тогда он говорил правду. Я ему верю». «Ты помнишь место, где вы собирали грибы?» — задал вопрос Гаучо. «Да хрен его знает. Там сейчас какая-то свалка рядом. А что?» «Я отвезу тебя туда. Покажешь дорогу?» «Нет». «Если мы найдем это место, я заплачу тебе», — пообещал Гаучо. «Не знаю, — с сомнением протянул Глеб, явно набивая себе цену. — А у тебя второй шлем есть?» «Нет. Но доедем как-нибудь. Если боишься, я тебе свой дам». «Ладно. У меня строительная каска есть. Я в ней шабашил», — с гордостью отметил Глеб. На этом запись обрывалась. Гаучо допил чай и с наслаждением вытянул ноги, царапая набойками каблуков дощатый пол. — Да, — протянул Дантист, взглянув на него. — Интересный рассказ. — Мне кажется, Гаучо есть что сказать. Вряд ли он ограничился одним лишь интервью с этим типом, — выразил свое мнение Монгол. — Где ты нашел такого кренделя? — спросил Дантист. — Кто ищет, тот всегда найдет, — заявил Гаучо. — Почему сразу не сказал? — Прости, Дантист. Я помню твои слова про команду. Но ты же знаешь, я привык работать сам. Мне так спокойней. Я много ездил, спрашивал, разговаривал, слушал задолго до того, как ты решил найти Живодера. Прости, что не сказал тебе раньше. Я много думал в последнее время. На то, чтобы куролесить так, как это делает Живодер или тот, кто под него косит, нужно время и укромное место, где тебя никто не побеспокоит. Глеб описал идеальную базу для отморозка. — Ты уверен, что все это ему не померещилось? — недоверчиво поинтересовался Монгол. — Уверен. — Почему? Опять чутье? — спросил Дантист. — Потому что я нашел это место, — сказал Гаучо, и у его товарищей отвисли челюсти. — Кто вы? Олег с трудом верил своим глазам. Наверное, он спит. Только что здесь крутился лысый старик, а теперь возле него стояла какая-то женщина. Невысокого роста, лет сорока пяти, в узких джинсах и рубашке-ковбойке. Он зажмурил глаза, подождал несколько секунд, затем открыл их. Женщина никуда не исчезла и с грустной улыбкой смотрела на него. На ее руках были резиновые перчатки. В одной она держала большой черный мешок для мусора с длинными завязками, в другой — шланг со странным наконечником. Рядом с ней стоял высоченный бак или котел на длинных изогнутых ножках. «Я голый!» Эта неожиданная мысль заставила кровь прилить к его бледному лицу. Женщина заметила это и ласково сказала: — Не нужно стесняться. Здравствуй, Олег. Молодой человек промолчал, гадая, почему лицо этой женщины кажется ему знакомым. — Ты необычно выглядишь, — заметила Мила, обошла Олега, ловко закрепила мешок между его ног и крепко обмотала завязки вокруг бедер. — Кто вы? — повторил Олег. Мила сочувственно кивнула и сказала: — Я тоже не сразу узнала тебя без волос на голове. Ты разве не помнишь меня? Я лучшая подруга семьи Кати. Олег выпучил глаза. А ведь и правда! Это та самая… как там ее? — Мила? — Совершенно верно. — Но Катя говорила, что вы слепая! Прохладные пальцы коснулись его голых ягодиц, и Олег непроизвольно подался вперед. — Бог вернул мне зрение, малыш. Он вскрикнул, когда почувствовал, что в его задний проход скользнул инородный предмет. — Не надо, — жалобно протянул он. — Все будет хорошо, мой сладкий мальчик, — сказала ему на ухо Мила. — Ты испугался? Я ведь знаю, как пахнет страх. Не нужно. Тебе не о чем беспокоиться. — Женщина быстро вышла из камеры. Олег дрыгнул ногами, но проклятая трубка засела в его теле так же надежно, как крючок в глотке рыбы. Краем глаза он увидел, как ожил шланг, лежащий на бетонном полу. По нему уже стремительно бежала вода. В дверях снова появилась Мила. — Тебе разве никогда не делали клизму? — Не надо, — повторил Олег, мотая головой. Внутрь хлынула холодная вода, и он вскрикнул. — Это немного неприятно, но не больно. Успокойся. — Она внимательно наблюдала за тем, как жидкость поступала в тело молодого человека. — Пожалуй, хватит. Трубка выскочила из него. Он даже не успел ни о чем подумать, как содержимое желудка вместе с водой мгновенным потоком хлынуло наружу. Олег закрыл глаза, задрал голову. Он чувствовал, как быстро тяжелел мешок, привязанный к ногам. Парень еще никогда не чувствовал себя таким униженным. |