Онлайн книга «СССР™»
|
– Считай, что это компенсация за шахту. Или ты хочешь, чтобы мы время еще и на демонтаж того, что не вывезешь, тратили? Я понимаю, это в отечественных традициях: до обеда яму роем, после обеда закапываем. Но может, без лютого маразма обойдемся? – А почему здание не пустое? – Ну, во-первых, мы и принимали не пустое – там вообще-то трехсменная бригада шахтеров была. Остается-то сильно меньше. Во-вторых, мы вроде договаривались. – Договаривались просто о людях – мы думали, хантов местных подселите. А у вас топы остаются, на местных жителей не сильно тянут. – Ну почему же. Если приглядеться... – Максим Александрович, я помню, что вы замечательно остроумный человек. А вы, наверное, помните, что у меня чувства юмора нет. – Оно хорошее, только хромает. – Н-ну да. Вот вечно вы меня сбиваете. Чуркан, допустим, что там делает? – Он не чуркан... Впрочем, ладно. Живет с семьей, насколько я понял, у него идея-фикс ребенка в чистом воздухе вырастить. Вот и устроил зимние каникулы для узкого круга. – М-да. Дауншифт затягивает. У нас ведь на него совсем другие виды были. – Миш, ну погодите уже. Пусть отдохнет человек. Силком вы его в сортир сходить не заставите, даже если ему приспичит. Вы уж поверьте. – Да мы уж убедились, что у вас все вязкие, как это самое. – Значит, он так ничего и не сказал? – Да какая уже разница? – Значит, совсем ничего. Я все-таки прав был. – Вы о чем сейчас? – Да о своем, стариковском. Когда он выходит? – Вы как будто торопитесь, Максим Александрович. Не надо торопиться. – Миша. Мы со своей стороны сделали все, что обещали. От вас того же ждем. – Так мы и выполняем. – Я на всякий случай повторю попунктно: выплата сбережений и задолженностей всем сотрудникам Союза: тем, кто уходит, – за вычетом затрат по переезду, тем, кто остается на ваших производствах, – в полном объеме. Это раз. – Это не раз, это три десятка лямов, за которые еще со всех нас спросят. – Никто не спросит – вы десятку экспортом за месяц закроете. Полный уголовный и административный иммунитет всем нашим сотрудникам по состоянию на сегодняшний день, и пусть каждый сам выбирает чего хочет и куда пойдет – это два. – И за это с нас спросят. – Не о чем спрашивать. И ведь это всё, остальное подпункты. – Которые не так существенны. – Миш, ты говорил, у тебя чувства юмора нет. Вот пусть его и не будет – допустим, до конца этой беседы. Ты не ответил, когда он выходит. – Вот дался он вам. – Мы своих не бросаем. – Ой ли. И вообще, чего это он своим стал? Я недавно совсем про другое отношение слышал. С драками, погонями и объявлениями вне закона. – Когда он выходит? – На этой неделе он выходит. Дело закрываем за отсутствием, прокурорам фотки дырки покажем, чтобы убедились, что ловить совсем нечего, и пускай гуляет. – Но прежде... – Но прежде устроим сеанс связи вашим красавцам. Ей-богу, я абсолютно не понимаю, чего ради вы меня экзаменуете и чего ради мы должны для вас что-то делать, да еще и отчитываться. Моя бы воля... – Росла бы из меня березка? – О господи. Нет. Но рукавицы шить вы бы научились. Это ж подумать только – разбазарить несколько процентов ВВП, бюджет целого субъекта федерации, я бы сказал, поставить под угрозу государственную стабильность, затеять парламентский переворот, развратить целый отряд не последних чиновников и без счета рядовых граждан, наконец, оставить в центре страны дырку размером с Садовое кольцо – пришли, нагадили, ушли, красота – и свалить на почетную пенсию. – Завидно, да? Миша, а что ты будешь делать, если я сейчас резко передумаю уходить на пенсию, приму приглашение, с которого началась наша беседа, встречусь, покаюсь и соглашусь вступить в новую должность? Или даже не соглашусь, только покаюсь и перескажу эти твои слова? Что ты будешь делать, родной? – Вы меня не пугайте, я, когда испуганный, очень неприятный делаюсь. – Знакомые слова. Вот чтобы все мы оставались спокойными и приятными, Миша, пожалуйста, исполните ваши обещания. И пацанов моих, пожалуйста, не трогайте. – А что будет, если тронем? – Во-первых, все узнают, что вы не держите слово. – Ах, мы этого не переживем. – Ну да. А во-вторых, я еще что-нибудь придумаю. – Это тоже угроза как бы? – Нет, обещание. Торжественное. Не трогайте, короче. Это, в конце концов, и в ваших интересах. Вы нас пять лет не трогали – ну, почти, будем считать, – и получили три новеньких отрасли экономики, из которых за несколько лет половина ВВП вырастет, не говоря уж о престиже страны и ее роли на мировых несырьевых рынках, в которые вы так рветесь. Кабы не трогали дальше, может, мы бы сейчас с тобой в антигравитационном корабле общались бы. – Непосредственно в шестой палате. – Это уж каждый сам выбирает. Не смогли вы удержаться – но теперь чего жалеть. Но вдруг сейчас удержитесь. И вдруг через пяток лет результат получите. Антигравитацию. Лекарства от рака, СПИДа и насморка. Выгодную и невредную утилизацию мусора. Жилкомхоз человеческий. Залатанную дырку посреди страны. Я ничего не обещаю и даже ничего не знаю. Но вдруг. – Эх, Максим Саныч. Знаете анекдот: такой большой, а в сказки верит? – Мы рождены. И сказка стала былью. – Пылью. – Это уже не у нас. У нас, скорее, быльем поросло. – Я иногда вас совсем не понимаю. Ладно, боссу, значит, что передать? – Скажи, я сам позвоню. – Когда? – Когда пойму, что нужен. – Вы и сейчас нужны, считается. – Не считается. По-настоящему когда потребуюсь – позвоню. – Он номер сменил. – А у меня и вовсе номера нет. Пусть совсеть нормально включит. – Ха. – Пусть, говорю, совсеть включит поскорее. Я его найду. – И это, надеюсь, не угроза? – Даже не обещание. Уверенность. Все, встретимся в Союзе. Совет да любовь. |