Онлайн книга «В финале Джон умрет»
|
— Вероятно. — Сукин сын. Я знал, что он что-то скрывает. Нужно было поднажать и выбить из него ответы. Значит, он достал «соус» у ямайца? — Наверное. — А где взял «соус» сам ямаец? — У монстров в париках, да? — Думаешь, Роберт Марли разводил их на своей ферме? Нет, говорить, что «соевый соус» получают из этих монстров — все равно что утверждать, будто чипсы «Прингле» добывают из контейнеров «Прингле». «Соус» обладает разумом, а эти существа — всего лишь носители. А серебряные бутылочки? В магазине хозтоваров их не купишь. Нет, «соус» Роберту кто-то поставлял. Я понял, что сейчас предложу позвонить полицейскому Дрейку, и подавил эту мысль в зародыше, представив себе, сколько разных вопросов нам зададут про поездку в Лас-Вегас, про исчезнувшего детектива и так далее. Потом я снова подумал о том, что стоит позвонить Маркони, но затея показалась мне безнадежной. Джон нашел номер его офиса, но это оказался не красный телефон, который стоит рядом с кроватью доктора, а автоответчик, предлагавший нам приобрести DVD с записями выступлений Маркони. Я вернулся в гостиную и сел на диван, одновременно наблюдая за своими действиями на экране телевизора. Помахал себе рукой. Вид у меня был унылый, взъерошенный и уставший. Если лягу спать на тротуаре, мне милостыню станут подавать. Джон чем-то занимался на кухне, звенел тарелками и открывал ящики. Минуту спустя он сел рядом со мной, держа в руках сандвич и банку газировки. На телевизоре стоял видеомагнитофон: я нажал кнопку «стоп», а затем включил обратную перемотку. Джон дотянулся до автоответчика на журнальном столике и промотал одиннадцать бесполезных сообщений. Наконец раздался легко узнаваемый голос метеоролога Кена Филипа. Бип. «Дэнни? Это Кен. Дружище, позвони мне. Не хочу, чтобы у тебя сложилось превратное представление о том, что ты увидел. Мы с Крисси давние соседи, я много лет знаю ее маму… Да, мы с ней говорили, но, Дэнни, мы говорили о тебе. Твое поведение напугало ее. Позвони, и я к тебе заеду — выпьем пивка, поболтаем. Надеюсь, у тебя все в порядке, дружище». Бип. Я отмотал пленку к началу и включил воспроизведение. Диван. В камеру заглянул Дэнни Векслер в мокрой от пота майке и джинсах, проверил картинку по телевизору. Он выглядел совершенно изможденным. За его спиной виднелась дверь, через которую мы только что вошли. Векслер заговорил: «Привет, крошка. Ты там? Если ты там, ответь мне». — Он разговаривает с человеком, который стоит за камерой? — спросил я. Джон промолчал и лишь озадаченно прищурился. «Да ладно тебе. Все нормально», — продолжал Векслер. Пауза. Несколько секунд он молчал, глядя в камеру. «Просто скажи „привет“». [Еще одна пауза.] «Да, я знаю, последние две недели выдались очень тяжелыми. Малыш, я сделал большую глупость — ввязался в такое дело, которое ты и представить себе не можешь». — Очень странно, — заметил Джон. — Похоже на половину телефонного разговора. «Если бы я сообщил тебе все подробности, ты бы пожалела об этом, — продолжал Векслер. — Но ты должна знать, что сейчас я — уже не я. Я то появляюсь, то исчезаю. Сейчас у меня все нормально, но каждую секунду мне приходится вести борьбу за контроль. Это очень утомительно. Малыш, я трачу столько сил на то, чтобы одержать верх, удержаться на поверхности, быть за рулем, так сказать. Но стоит мне расслабиться, как он возьмет верх. Оно возьмет верх. И тогда я стану лишь беспомощным зрителем». Векслер разрыдался, потом продолжил что-то бормотать, время от времени надолго умолкая. — Значит, он сидел на «соусе»? — спросил я? — В какой-то момент — да. Может, он решил, что «соус» поможет ему стать более хорошим спортивным комментатором. И, если подумать, то так оно и вышло. — А может, он и не принимал «соус». Может, «соус» сам захватил его — так же, как меня. Репортерша получает конверт, выбрасывает его в мусорку, решив, что его прислал какой-то псих… — Но тут появляется этот любопытный осел Векслер, — подхватил Джон. — Он говорит: «Что это?» — и выуживает конверт из мусорного ведра. После чего начинается ужас. — Перемотай ленту в конец. Посмотрим, не сказал ли он, куда отправился. Джон не успел это сделать: на экране Векслер вздрогнул и поднял глаза. Комнату заполнили звуки песни «Don’t Know What You’ve Got ‘til it’s Gone» группы «Cinderella». Векслер вскочил с дивана и вышел из кадра, а через пару минут мы увидели на экране самих себя, врывающихся в комнату. Мы подпрыгнули, словно у нас пружина в заднице. — Он ушел! — завопил Джон. — Черт, мы упустили его! На экране мы с Джоном прошли мимо камеры, принялись обыскивать квартиру. На экране над нами появилась какая-то фигура. Существо, сидящее на потолке. Векслер. Он — невесомый, размытый силуэт, двигавшийся с нечеловеческой скоростью, — сполз по стене, ухватился за верхнюю часть дверной коробки и прыгнул в коридор. Джон поднял «гетто-бластер» и включил воспроизведение. Загрохотала песня «Sweet Child O’Mine». Мой друг поднял стерео над головой, словно Джон Кьюсак в фильме «Скажи что-нибудь…», и бросился в коридор. Под звуки рок-баллады мы помчались вниз по лестнице, в глупой надежде на то, что Векслер еще где-то рядом. Минутой позже на автостоянке Джон повернулся вокруг своей оси, разгоняя мрак «гетто-бластером». Никаких следов Векслера. Песня закончилась, и мы, как идиоты, стояли на пустой автостоянке, тяжело дыша. Холодный воздух превращал капельки пота на моем лбу в ледышки. — Может, он поехал на телестанцию? — спросил Джон. Я пожал плечами. — Или к дому Кена. Или к дому Крисси. Или в больницу. Или в круглосуточный тату-салон. Или в аэропорт, чтобы успеть на рейс в Таиланд. Знаешь, где нужно проверить прежде всего? В ближайшей круглосуточной булочной. Мы побродили вокруг здания и пробрались сквозь кусты, отделявшие парковку для гостей от стоянки для жильцов. Темнота, хоть глаз выколи. Я посмотрел наверх и заметил, что на парковке выключен свет… …ну разумеется… …и что луны на небе нет. Темно, как в аду. На улице холодно, — стоял промозглый дождливый осенний день, — но я знал, что отчасти холод идет изнутри. Страх, зародившийся у меня в животе, поднимался на поверхность. Иди домой, парень. Просто иди домой, туда, где тепло и свет. Ты сделал все, что в твоих силах. А теперь все кончено. Его ты не найдешь. А эта тьма, настоящая тьма, принадлежит летучим мышам и насильникам. |