Книга Все это очень странно, страница 37 – Келли Линк

— Как интересно, — сказал Джаспер.

Серена ерзала на высоком стуле.

— У вас такое знакомое лицо, — сказала она мистеру Доннеру. — Мы уже где-то виделись?

— С кем только мы не видимся — множество людей встречаешь, когда ездишь, — он глотнул из бокала. — Сейчас мы ждем еще одну партию гостей. Опаздывают немного.

— И поэтому окна открыты?

— Да, мы надеемся, что они услышали оркестр. Музыка лучше всего подбадривает людей. Только бы им удалось спуститься без новых несчастий.

— Вы о пропавших альпинистах, да? — спросила Серена.

— Их было двадцать три, — сказал Джаспер. — А приборов принесли семь.

Мистер Доннер пожал плечами.

— Попробуйте суп, мистер Тадд.

Джаспер съел ложечку. Суп оказался теплый, очень соленый и обжигал горло перцем.

— Я просто умираю с голоду, — Серена вскоре показала им пустую тарелку. — У Джаспера зуб раскололся, но он боится идти к врачу.

— Да нет, всё нормально, — сказал Джаспер. — Я подожду до Окленда. — Он тут же представил себе оклендского стоматолога — добродушный дяденька в возрасте, с тщательно подстриженными усами и мягкими ручками. Добрый доктор, который до сих пор делает обезболивание веселящим газом. А может, зуб сам вырастет.

На второе были большие куски жареного мяса, какое-то зеленое желе и морковь с тростниковым сахаром. Густой душистый пар ударил в нос Джасперу. Он порезал морковь и принялся есть ее ложкой.

— Вообще-то я не очень проголодался, — сказал он.

— После ужина, — сказал мистер Доннер, — мы сядем у камина и будем рассказывать разные истории, случаи из жизни. Надеюсь, вам нравится слушать такие рассказы.

— Страшные истории! — воскликнула Серена. — Прямо как в скаутском лагере! Я всегда любила ходить на костер!

Официант снова налил вина в бокал Джаспера. Он не помнил, как осушил его. «Чтобы лучше выпить тебя, дорогая», — пробормотал сломанный зуб. Джаспера не отпускало какое-то странное, подозрительное чувство, инстинкт подсказывал — лучше уехать. Или хотя бы подняться в номер и лечь спать. Но там его опять ждет темнота и душная тяжесть тоннеля, ну, в лучшем случае гробоподобная комнатка без окон с унылой продавленной кроватью. Джаспер сделал еще глоток из бокала, чтобы хоть как-то подкрепить себя. Оркестр заиграл новую песню. Кажется, что-то очень знакомое. Может быть, «Осенние листья». А может быть, гимн.

— Вы давно путешествуете вместе? — спросил мистер Доннер.

— Вовсе нет, — рассмеялась Серена. — Мы познакомились три дня назад в баре, в Квинстауне. Мы с Джаспером оба путешествуем вокруг света, только в противоположные стороны. Я уже заканчиваю, в следующий вторник лечу на Гавайи, потом должна вернуться домой. А у Джаспера это только вторая остановка.

— Я, наверно, вернусь с тобой домой, в Америку, — сказал Джаспер.

— Не говори глупостей, — махнула рукой Серена, но ее нога под столом скользнула между его ступней и дружелюбно толкнулась. — Я всю жизнь стараюсь быть подальше от дома, подальше и подольше. Да и дома у меня больше никакого нет. Сгорел.

— Как это грустно, — сказал, улыбаясь, мистер Доннер.

— Да нет, — сжала губы Серена. — Я сама его сожгла, только не люблю об этом говорить.

Джаспер смотрел через стол на свою спутницу, которую встретил в баре три дня назад. Разве она похожа на девушку, способную сжечь собственный дом? Хотя он с трудом представлял, как может выглядеть такая девушка. Как называется цвет помады? Глупое такое название… что-то вроде «Скушай меня» или «Рубиновая смерть», или «Пурпурное наслаждение». А может, «Пожарная машина».

— Что? — сказала Серена. — Все еще хочешь вернуться со мной домой? — и провела ладонью ему по ноге, слегка сжимая колено. — Джаспер не из тех, кто заранее что-то планирует. Он вообще не предусмотрительный — ни в дороге, ни при случайных знакомствах в барах. Надо быть осторожнее, горе ты луковое, — обернулась она к Джасперу, — вдруг я оказалась бы с приветом? Но нет, он совершенный раздолбай. Зато везучий. Например, заполнил бланк в турагентстве и выиграл кругосветное путешествие.

— Вот как? Да вы счастливчик, — сказал мистер Доннер.

На тарелке у Серены осталось только лужица растаявшего желе.

— Когда Джаспер рассказывал мне эту историю с выигрышем, я думала, это фишка, специально чтобы клеить девушек. Там такой вопрос был: «Почему вы хотите объехать нашу планету?» И он написал: «Если насквозь не пройдешь, придется в обход»! Умора, правда?

— Правда, — сказал Джаспер, стараясь говорить внятно. — Грустно, но правда.

Серена улыбнулась ему.

— А мне вот совсем не на что жаловаться. С Джаспером ездить классно! Он мне подарил динозаврика. Стегозаврика. Спасибо, Джаспер!

— Да не за что.

Джаспер очень хотел сказать что-нибудь важное, интересное, объяснить, как для него на самом деле важно это путешествие, что он знает, — если долго ехать, однажды в конце концов попадешь в замечательное, волшебное, самое красивое на свете место.

Зубная боль почти прошла, осталось лишь еле заметное подергивание. Оно доносилось будто издалека, наверное, даже из другой страны. Из какого-нибудь всеми забытого угла, где он когда-то застрял на пару дней. Джаспер бросил взгляд в окно. Путники были уже на дорожке отеля. Огоньки покачивались взад-вперед, освещая толстый ствол дерева каури и папоротники у крыльца.

— Смотрите, — сказал мистер Доннер, — пришли. Как раз к десерту.

Все гости поднялись со своих мест и зааплодировали. В танцевальный зал вошли пятеро мужчин и две женщины. Они остановились у порога, словно не веря, что их ждали. Глаза их с тоской смотрели на огонь в каминах, на пустые тарелки, на столы, но никто из путников не двигался. Зато толпу гостей бросило к ним, как приливом.

— Извините, — Серена встала и тоже пошла туда. Джаспер смотрел на нее сзади — черные волосы по плечам, рука с засунутой в рот прядью, длинные ноги в фиолетовых колготках. По залу бесшумно ходили официанты, гасили свечи. Джаспер смотрел, как они прищипывают пальцами трепещущие огоньки. Вскоре единственным освещением останутся красные угли в каминах — лампочки в люстрах едва светились, как далекие звезды, и тоже постепенно гасли.

На другом конце комнаты, у дверей, было уже не различить ни Серены, ни вернувшихся альпинистов. Толпа медленно колыхалась сплошной темной массой, словно тень горы, которая вползла в зал сквозь окна и двери. Из оркестра остался сидеть на месте только виолончелист. Положив на пол инструмент, он запихивал в рот скомканные ноты и жевал их — медленно, вслепую вытягивая листы откуда придется, осторожно держа их, будто живые. Люстры совсем погасли, но Джаспер видел лицо музыканта — темный провал рта, мокрые глаза, полные ужаса.

— А где остальные? — спросил он.

Мистер Доннер смотрел куда-то в стол, хмурился и грыз ноготь на большом пальце.