Книга Белоснежка и семь апостолов, страница 33 – Ольга Кноблох, Всеволод Пименов

— Предлагаешь поехать к тебе? Я уж думала, никогда смелости не хватит.

…У нее оказались проколоты соски…

— Выпьешь чего-нибудь?

— Соку бы, — она потянулась, — мм… апельсинового. И покурить.

— Легко! — Я сходил на кухню, налил два стакана воды и наколдовал соку. Апельсинового. Свежевыжатого.

— Класс! — с чувством сказала Инга, облизывая губы. — А покурить у тебя что? Неужели сигара?

— Ну ты прямо телепат!

Потом мы лежали и курили тот самый «Преферидос № 2», который задарил мне Дэн. Было хорошо.

— Артем, а ты давно боксом занимаешься?

— Дай прикину. Почти полтора месяца, а что?

— У тебя талант, — сказала она очень серьезно, — не бросай. Плюнь на все остальное.

— Подумаю. — Я улыбнулся. — А у тебя правда хороший левый свинг. Если еще ноги подтянешь…

— Грубая, наглая лесть! — Она засмеялась. — Мне не быть Лейлой Али, да я и не стремлюсь — у боксерш ужасные фигуры.

— А чем ты занимаешься, кстати? Ну, помимо чайных церемоний?

— Я-то? Я специалист по связям с общественностью. Ненавижу эту формулировку — идиотская, абстрактная и может означать кого угодно: от начальника отдела до технички… Стоп, ты что, на визитку не глянул даже? Вот же… — Она не сыскана подходящего эпитета, даже на японском. — Дай покурю.

Инга затянулась пару раз, выпустила дым через ноздри. А потом отложила ситару на край пепельницы и поцеловала меня. Мягко, легко, воздушно — так целуют, когда прощаются.

— Извини, Артем…

Я уже понял, что сейчас произойдет — я все-таки немного провидец.

— Извини. Ты хороший парень, ты мне очень нравишься. И именно поэтому я сейчас встану и уйду. Сиката га наи [13] .

— Я знаю. — Я сказал это спокойно, но уже чувствовал, как мои кишки наматываются на обжигающе холодную кочергу. Невыносимо хотелось плакать.

— Ничего ты не знаешь, придурок, — крикнула Инга, торопливо, неуклюже одеваясь. — Выброси мою визитку и не звони мне никогда! Забудь, что мы встречались. И молись, — она отчетливо и горько всхлипнула, — чтоб повторная встреча не состоялась.

Когда она ушла, я встал с постели, прошел на кухню и залпом всадил полный стакан трансмутированной водки. Без толку.

Еще через пару дней, которые я посвятил самокопанию, загнавшему меня в преддепрессивное состояние, рутина снова была разбавлена. Я собирался к Дэну (он придумал подарить другу на день рождения золотой унитаз — тут-то и понадобился я) и выскочил в магазин прикупить шоколаду и фруктов к выпивке. Только я перешагнул порог магазина, как снаружи ахнул гром и сразу зашумел ливень. Нетипичный феномен для конца сентября. Зонта с собой, естественно, не было, а бежать под проливным дождем, хоть и всего сотню метров, желания не возникало. Так что я сбавил темп, надеясь, что пока я неторопливо прогуливаюсь с корзиной вдоль полок, гроза кончится.

Пошел в витрине с журналами, полистал желтые газетенки, профессионально уже вычисляя, для каких материалов поводом послужили отголоски наших выступлений, потом положил обратно весь этот мусор и добавил к содержимому корзины свежие номера «Комсомольцев» и «Комсомолки». Потянулся за «Коммерсантом».

У мужика, подошедшего сразу за мной и теперь шуршавшего «Огоньком», затренькал мобильник, и он нервно полез в карман брюк. Достал телефон, отвернулся, ссутулился.

— Да, Надя, — услышал я. — Да, все взял по списку. Ага… Еще что-то? Не-э, это, мать, пусть она сама покупает. Ну и что, что срочно?.. Ну, тогда ты сходи. Да не могу я! Ну где ты видела, чтобы мужик на кассе прокладки отбивал?! — Он надолго замолчал, а я, смутившись, побрел к чайным рядам.

— …ну ладно, хорошо, черт с вами, в каком отделе это берут? — донеслось до мента.

Судя по звуку шагов, покупатель поспешил за затребованными прокладками, и я решил вернуться, чтобы взять-таки «Коммерсант».

Мужчины на месте не оказалось, зато на полу валялась полуразвернутая пятисотка. Мои-то деньги все были на месте, это точно он выронил, когда в карман лез за телефоном, больше некому. Черт, для чего-то же портмоне делают!.. Подняв деньги, я огляделся в поисках незадачливого покупателя, но он уже затерялся среди бесконечных стеллажей. Я чертыхнулся шепотом — чтобы вернуть ему деньги, придется и мне идти искать отдел с прокладками.

Смотрю: тэ-экс, что тут у нас… порошки-отбеливатели… смерть микробам под ободком унитаза… Вот — салфетки, ватные палочки и заветные пачки с крылышками. Снова огляделся — вообще ни одного мужчины нету поблизости.

Зато две шедшие мимо платиновые барби захихикали, заметив мой интерес к прокладкам.

А и хрен с ним, с этим мужиком. Пусть сам меня ищет, если ему нужна его пятисотка. С этой мыслью я и направился к кассе.

И тут пронзительно и громко — аж товары на полках зазвенели — завизжала женщина. Я даже пригнулся непроизвольно. Прострелил взглядом зал. Орали на кассе.

— Мамочка!!! Мама!!!

И сразу следом:

— Господи!!!

А потом еще раз — контрольные децибелы:

— А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!

С другого конца зала:

— Что, что там у вас?!

Для пущего антуража в этот момент еще и гром рванул над самой головой. Гах-х-х!!!

— А-А-А-А!!! — уже дружно, хором, глоток в пять.

Не ограбление, точно нет. Я выпрямился и направился к кассам; туда же, опасливо семеня, двинулись потихоньку и остальные посетители. Но те, что уже стояли у кассы, напротив, пятились на нас, задевая полки и роняя хрусткие пачки с чипсами и сухариками. А самого интересного все еще не было видно.

Потом в какой-то момент спина впереди стоящего покупателя сдвинулась, и (одновременно я успел сообразить, что это та самая спина того самого человека, чья пятисотка сейчас лежала у меня в кармане) впереди что-то блеснуло сваркой на долю секунды, отчего глаза мигом сожмурились.

— Отойдите все подальше! — закричал мужской голос. — Кто-нибудь отрубите электричество! Нет, лучше не надо — звоните сразу в пожарку!

— Какая пожарка, ничего же не горит… — успела возразить невидимая мне пока что кассирша удивительно спокойным голосом, но тотчас же снова завизжала, отчего вся толпа разом качнулась.

— Вот-вот, — подстегнул ее все тот же мужской голос. — Сейчас загорится! Звони давай, рванет ведь, они всегда взрываются!

И я понял, что случилось. Почему визжит кассирша, и что у них там так ярко сверкает без огня. Шаровая молния. Не видел ни разу в жизни.

Народ продолжал пятиться, но убегать никто не спешил. Вот ведь любопытные… Юные натуралисты… Только спина передо мной не двигалась. Его задевали за плечи и руки, дергали за корзину, но он не сделал ни шагу назад. И я как вмерз ему взглядом промеж лопаток, так и продолжал стоять истуканом, машинально теребя пятисотку.