Онлайн книга «Европейское воспитание»
|
— Вы уже пропели это трижды, ребе! — грубо перебил его молодой Цимес. — Bdoir vooimar! — закончил Сема. — Не надо мне указывать, что я должен делать! — Зачем мы пришли сюда — молиться или спорить? — сердито вмешался маленький рыжеватый еврей. — Не надо мне напоминать, зачем мы сюда пришли! — огрызнулся певчий. — Chiroum ladonaichir chadoch! — Chirou ladonai. — Oi, chirou ladonai! Пойте, пойте новую песнь пред Господом! Каминский, выйди и встань на карауле. — Oi, chirou ladonai! — тотчас же откликнулся Каминский с горящими от восторга глазами. Это был бородатый еврей-великан, бывший извозчик из Вильно. — Ladonaichir chodoch! — пробормотал певчий. — Каминский, я что тебе сказал? Я тебе сказал: выйди и встань на карауле! — La… a… adonaichir chidoch! — Каминский, я тебе сказал… — Не приставайте ко мне! — вдруг заревел великан, и его глаза налились кровью. — Когда ко мне пристают, я начинаю сердиться! А когда я сержусь… Chirou ladonaichir chodoch! — Boruch, chein, kweit, malchuse, loeilem, boet! — быстро пропел певчий. — Я буду смеяться, когда нас всех перестреляет патруль! — Adonaiechot! — Я буду смеяться, когда нас всех перестреляет патруль, oi, как же я буду смеяться! Chma izrael adonai! — Я буду смеяться, когда нас… тьфу! — сердито сплюнул Каминский. — Капелюшник, ты сбиваешь меня! Ты что, не можешь спокойно читать свою молитву? — Как вы хотите, чтобы я спокойно читал свою молитву, если повсюду рыщут злодеи, готовые перерезать нам горло, а никто не стоит на карауле? Lefnei adonaiki vo michpoit gooret! Как же вы хотите? — Vo michpoitgooretz! Тебе везде злодеи мерещатся! Kivo, kivo, adonaikivo… Встаньте, встаньте пред Господом! — Adonaikivo; chma izrael adonai… Что я слышал? — Ничего ты не слышал, ребе! — Я что-то слышал. Chma izrael adonaieloheinou… — Adonaiechot… Oi… Что это было? Не пугайте меня, ребе… У меня жена на седьмом месяце, беременных нельзя пугать. Molchem booilem boit! Могут быть преждевременные роды. — Могут быть пр… тьфу, тьфу, тьфу! — снова ошибся Каминский. — Я с вами с ума сойду! Molchem booilem boit! После моления евреи вышли в ночь и разбрелись по лесу. У выхода Янкель встретился с Каминским. — Ну что? — Грузовик каждый день проезжает по дороге вдоль Вилейки. Обслуживает одиночные посты. Я видел боеприпасы, оружие… — Охрана? — Обычно три человека, не считая шофера. Один в кабине и двое в кузове… Ни о чем не догадываются. — Во сколько? — В четыре грузовик проезжает большую излучину Вилейки: там сильный наклон метров на пятьсот. Самое подходящее место. Они расстались. Янкель ушел в ночь. 23
— Гм… Черв окинул свой маленький отряд критическим взглядом. — Марш! Тронулись. Они шли гуськом, с Червом во главе. У него была странная манера носить винтовку: ремень через шею, а ружье поперек груди. Он опирался на него обеими руками. Благодаря платку на голове, со спины он был похож на матушку с ребенком на руках. Крыленко шел с трудом, волоча ногу. Его лицо кривилось от боли… — Ревматизм! — с грустью объяснял он Янеку. Махорки не было: в Пясках рожала женщина, и уже два дня он бродил вокруг хутора, бормоча молитвы. На поясе у Янкеля висела связка гранат. Станчик спрятал в рукав нож: это было его единственное оружие… Трое братьев Зборовских были экипированы лучше всех: у каждого немецкая винтовка, штык, маузер и полный патронташ. Безоружный пан меценат рысил перед Янеком. В огромной шубе, вечно вонявшей мокрой собакой, у него был нелепый, смешной вид. Он то и дело останавливался и бегал в кусты: у него было расстройство кишечника. Потом догонял их в изнеможении и бормотал извинения. Так он прошел половину пути и в конце концов, измотанный и ноющий, остался где-то в чаще. Янек замыкал колонну. Они прибыли к излучине Вилейки заблаговременно и расположились по обе стороны дороги. Двое старших братьев Зборовских встали на вершине холма, как раз у того места, где водитель грузовика должен был переключить скорость перед спуском. По ту сторону Вилейки садилось солнце, снег был твердым и гладким: под скупыми лучами солнца он превратился в плотную массу. Они ждали больше получаса, лежа на снегу. Чувствуя, как замерзают внутренности, Крыленко вскочил и выругался. — Лежать! — приказал Черв. — Хочешь, чтобы я отморозил себе?… — возразил Крыленко. Черв мигнул глазом. — Он меня оскорбляет! — возмутился старик. — Я не нарочно, — сказал Черв. — Это нервный тик. Не кричи. Они услышали гул мотора. Услышали, как шофер переключил скорость. Из-за поворота появился грузовик и начал взбираться на гору. Это давалось ему с трудом. Наверное, был тяжело гружен. Янек увидел бледное, оглушенное лицо водителя: видимо, устал от холода и шума. Рядом с ним дремал другой немецкий солдат. То был трехтонный, крытый брезентом грузовик. В кузове запел чей-то голос: Ich hatt'einen Kameraden… [55] Хор голосов подхватил: Ich hatt'einen Kameraden, Einen besserenfind'st du nicht… Черв лежал ничком на снегу. Крыленко прошептал: — Если Зборовские их атакуют, нам крышка. Грузовик выехал на вершину холма, и они увидели два ряда немецких солдат, сидевших друг напротив друга с винтовками на коленях. Ich hatt'… Грузовик заскрежетал, сделал последнее усилие и исчез за склоном. Двое Зборовских перешли через дорогу и возвратились к ним. — Правильно сделали, — сказал Черв. — Завтра начнем сызнова. Когда они вернулись на следующий день, Черв взял Янека и поставил его у подножия холма. — Свистеть умеешь? — Да. — Грузовик поворачивает здесь. Когда он будет проезжать мимо, заглянешь в кузов. Если там будет меньше шести человек, свистнешь. Все понял? — Да. — Повтори. Янек повторил. Черв ушел, а Янек спрятался в кустах. Вновь солнце зашло за горизонт. Янек услышал гул мотора. За рулем был тот самый шофер, и тот самый солдат спал на соседнем сиденье. Грузовик повернул и начал подниматься в гору. Янек раздвинул кусты и посмотрел. В кузове на ящике сидел один человек. Похоже, дремал. Янек пристально смотрел на него пару секунд. Это был старый Аугустус Шредер. Грузовик заревел… «В кузове один человек», — подумал Янек. Нужно свистнуть. Он вставил два пальца в рот. На ящике тряслось большое, худое тело немца, упиравшееся подбородком в грудь. Руки были скрещены. Один человек… Раздался короткий, пронзительный свист. Грузовик как раз выехал на вершину холма. Янек увидел, как с разных сторон дороги выскочили два черных силуэта, четко выделяясь на фоне красного неба. Он услышал два выстрела, и в тот же миг грузовик остановился. Он увидел, как Аугустус Шредер выпрыгнул из кузова и побежал сломя голову, размахивая длинными руками, похожими на лопасти ветряной мельницы. Тогда Янек вышел из кустов и побежал навстречу ему, крича: |