Онлайн книга «Европейское воспитание»
|
— Нет противотанковых установок? Что же ты сделал с теми, которые доверил тебе народ? Пропил их, что ли? Или в карты продул? — Да что вы такое говорите, отец… — Сволочь! — завопил вдруг старик сорвавшимся голосом. — Ко мне, товарищи! К стенке его! Расстрелять! Погоди, погоди у меня! Он подпрыгнул с поразительным проворством, схватил сына за ухо и оттаскал его… — Ай! — бесстыдно закричал генерал Крыленко. — Отпустите меня! — Он оставил Рябинниково! — причитал старик. — Пятнадцать лет я там жил, работал и трудился… Нет такой ноги, которой бы я не обул! Наша деревня, без единого выстрела отданная врагу! Что скажет Степка Богородица? А Ватрушкин? А Анна Ивановна? Митька Крыленко отдал врагу родное село! Мой сын! Встревоженный криками часовой ворвался в комнату с выставленным штыком, убежденный, что его генерала убивают. Он увидел расхристанного и босого старого капрала, с плачем таскавшего за ухо генерала, который — о, ужас! — даже не пытался защищаться. Для часового это было уже слишком. Он протер глаза и вылетел из комнаты с таким видом, будто все бесы восстали из ада и несутся за ним по пятам… В конце концов молодому Крыленко удалось освободить свое измятое ухо и спрятаться за столом. — Мне дают приказы! — пытался он объясниться. — Нельзя вести войну, как вздумается… И я же сказал вам, у меня нет противотанковых установок! — Противотанковые установки, противотанковые установки! А штыки что, для собак придуманы? — Отец! — Холера тебя побери! — попросту ответил ему старик Крыленко. — Рябинниково, оставленное без единого выстрела, без единого погибшего на его улицах солдата! Он резко замолчал и встал. — Ну что ж, я, Савелий Крыленко, сам покажу тебе, как должен драться настоящий гражданин! Я сам пойду в Рябинниково! Я один буду защищать его! Своей грудью! Своими руками! Обойдусь без тебя… Скотина. Он засучил рукава и торжествующе направился к двери. — Отец, а чай? — робко промямлил Митька. Старик Крыленко обернулся и спокойно плюнул себе под ноги. — Вот тебе твой чай! Не хватало, чтобы меня еще отравили! Человек, способный отдать врагу свою деревню, вполне может отравить собственного отца! Он вышел, и за дверью еще некоторое время слышался его голос, изрыгавший проклятия. Молодой Крыленко остался один в комнате. Он вынул носовой платок и вытер лоб. «Мне что, все это приснилось?» Он обвел робким взглядом кабинет и вскочил. Посреди комнаты важно возвышалась пара почти новых, до блеска начищенных сапог… «Он ушел босиком!» Он схватил сапоги и бросился на улицу. Галопом, с сапогами в руках, пробежал по снегу сотню метров и окликнул какого-то солдата. — Вы не видели разгневанного капрала с большими усами и босиком? — строго, скороговоркой спросил он. Несчастный солдат посмотрел на генерала Крыленко, прославленного генерала Крыленко, который, запыхавшись, стоял перед ним с сапогами в руках, и его рот широко раскрылся, издав слабый вскрик… Но Митьки уже и след простыл. С сапогами в руках он быстро бежал в сторону размахивавшей руками фигуры, что удалялась по снегу вдоль замерзшей реки… Старик прибыл в Рябинниково как раз в тот момент, когда немцы, вошедшие в деревню с противоположной стороны, въехали на рыночную площадь. Крыленко побледнел, взглянул на толстого немецкого майора, высунувшегося из танка, и подошел к нему: — Именем Союза Советских Социалистических Республик… — Was? Was? [72] — встревожился майор. — Он поздравляет вас с прибытием, — объяснил лейтенант. — Ach, с прибытием, gut, gut! [73] — обрадовался майор. Старый сапожник перевел дыхание и плюнул немцу под ноги. — Именем Союза Советских Социалистических Республик! — повторил он. — Abfuhren! [74] — пролаял майор, побелев от ярости. Старика отправили в польский лагерь для военнопленных со всеми почестями, приличествующими его званию, иными словами — в вагоне для скота. В Молодечно ему удалось бежать, он шел двое суток, потом потерял сознание, а наутро его разбудил младший Зборовский, подобравший его и выходивший. Когда в землянку вошел Пех, Крыленко как раз вычесывал вшей. — Удачной охоты! — пожелал Пех. — Спасибо. — Савелий Львович, — робко начал Пех. Он запнулся. — А? — Так, ничего, — вздохнул Пех. — Что ж, тогда молчи. Он продолжал старательно рыться в своем тулупе, сидя на груде поленьев. — Савелий Львович! — снова начал Пех. — А? — Не сердитесь… Крыленко не спеша отложил свой тулуп в сторону и посмотрел на Пеха: — Послушай, сынок, ежели у тебя есть что сказать, скажи. А когда скажешь, не забудь уйти. У Пеха нервно заходил кадык, и он начал: — Ваш сын, Савелий Львович… — Сволочь! — тут же оборвал его старый украинец. Но Пеху все же показалось, что в его взгляде мелькнул огонек заинтересованности. Он быстро продолжал: — Вчера Болек Зборовский слушал новости из Москвы. Ваш сын, Дмитрий Крыленко, получил звание Героя Советского Союза за участие в освобождении Сталинграда. Лицо старика стало белее его усов. — Не сердитесь! — быстро сказал Пех. — Ты уверен? — спросил Крыленко. — Уверен, Савелий Львович, Болек Зборовский сам слышал, в Вильно… — Где он? — На улице… Он сам не осмелился вам сказать, но если вы хотите… — Приведи его. Пех выскочил наружу, как заяц, и тотчас вернулся с младшим Зборовским. У последнего вид был очень напуганный. — Говори! — закричал Крыленко. — Чего ждешь? — …Герой Советского Союза! — выпалил Болек. — За участие в освобождении Сталинграда. — Ты уверен? — Уверен, Савелий Львович! Так и сказали: «генерал Дмитрий Крыленко». — Да я не об этом спрашиваю, олух! Так и сказали: «освобождение Сталинграда»? Так и сказали: «освобождение»? — Освобождение, Савелий Львович! И добавили: «генерал Дми…» — Сволочь! — холодно оборвал его старик Крыленко. — Остальное меня не интересует. — Как это не интересует? — возмутился в конце концов Пех. — Разрешите удивиться, товарищ! Разрешите мне удивиться! |