Онлайн книга «Двуликое зеркало»
Марфута долго молчал. – Я исполнитель. Придумывал тот, кто давал мне задание. – Андрей? – Это был не Андрей. Того человека я видел однажды. Лица не разглядел, имени не знаю, но запомнил его на всю жизнь. Он подавлял своей волей. Злой гений. Андрей обычный парень, хотя и в нем есть что-то дьявольское. Но дело не в этом. У меня нет оружия, нет хитроумных приспособлений. А главное, у меня нет плана. – Давай придумаем. У меня есть пистолет. Достался по случаю. – У Трошина тоже есть пистолет. Мне бы винтовку с оптическим прицелом. А где ее взять? – Кирпичи на голову тоже падают, когда их никто не видит. Кумекай, парень! Твой рейтинг падает в моих глазах. Мужик ты или тряпка? – Хорошо, я подумаю. Покажи мне его завтра утром. Иногда бывает: глянешь на человека – и видишь все его слабости. Так гробовщик снимает взглядом мерки. – Я думаю, с нас он мерку уже снял. Боюсь я его, понимаешь? – Хорошо. Задание принял. Юля с облегчением вздохнула. * * * Наташа стояла у окна, а доктор Кошман расхаживал по своей комнате и швырялся фразами, словно камнями. – Ты слишком самонадеянная, моя девочка. Решила, что сама со всем справишься?! Не вышло! Теперь можно ждать любых последствий. Ситуация вышла из-под контроля. – Не пори горячку, Игорь, – не оглядываясь, парировала Наташа. – Горячку? А исчезновение всех папок с результатами работы – это горячка? Любая разведка в мире заплатит за такие материалы не один миллион долларов. Трансплантация одного человека в другого. Из премьер-министра Франции можно сделать агента китайской компартии. О чем ты говоришь? – Результаты еще не подтвердились. А Андрей погуляет со своей шлюхой – и домой. Он еще не приспособлен для активной жизни. Выдохнется и вернется. Кошман подошел к окну и встал за спиной у женщины. – Ты так ничего и не поняла. Он взял у отца из сейфа сто тысяч долларов. Пустяк, да? На пару дней повеселиться. Он снял со стен все свои фотографии, вынул снимки из семейного альбома и уничтожил их. Это для чего? Для того – чтобы его не нашли. Он унес с собой вещи Сарафанова. В том числе записную книжку и знаменитые ключи. Наташа медленно повернула голову. – С ним Ван Ли. А этот холуй принадлежит боссу, и он все равно сдаст Андрея отцу. – Не так просто его взять, чтобы сдать. Мы даже предположить не можем, что творится в его башке. – Согласна. Его надо найти. Сейчас на него еще можно оказывать влияние, но скоро это станет невозможным. Именно этого босс и боится больше всего. Он заперся в своем кабинете и не выходит третий день. – Мне плевать на Зарецкого. Он свое дело сделал. Теперь мы и без него обойдемся. Но без денег нам не создать свой центр где-нибудь в Швейцарии или Аргентине, черт побери! Эксперимент удался – и мы владеем этой тайной. Пусть Зарецкий торчит в этой дыре, носит жене на могилу цветочки и пересаживает дряхлым банкирам яйца от орангутангов. Это его проблемы. А у меня свои амбиции; Это моя идея! Ты виновата, что мы упустили парня. Теперь ищи ветра в поле. – Мне кажется, я его найду. – Где? Как? Когда? У него на руках папки. Если он разберется в них, то мы с тобой превратимся в его рабов. – В них никто не разберется. – Дура! Он ушел с женой, а девка – врач. Пусть паршивый, но врач. – Он ее выгнал. А ушел он с артисткой. И искать их надо в теплом гнездышке. Только там, где не очень многолюдно. Мальчик уже понимает, что за ним идет охота. Он – экспонат с двойным лицом. Если объявить его в розыск как опасного больного, то нам его найдут. Надо составить умный запрос в милицию. Воспользуйся своими связями с психиатрами из института Сербского. Ты для них немало сделал – пусть они тебе помогут. Парня выловят в два дня и посадят в клетку. А потом мы о нем позаботимся. – А Зарецкий? Он встанет в сторону и будет наблюдать? – Не пойму, кто из нас умный, а кто дурак. Зарецкий перенес два инфаркта. Где гарантия, что он перенесет третий? У человека сын пропал. Самая губительная смерть и время подходящее. В чем-то ты быстро соображаешь, а в чем-то совсем дитя. Никого в доме нет. Мы одни. И Вана Ли нет. Нам надо действовать, а не паниковать. Кошман долго разглядывал Наташу, потом произнес: – Ну и стерва же ты. – Поэтому я тебе и нужна. И всегда буду нужна. Без меня ты ни одного решения в жизни не принял. Хочешь получить лавры Зарецкого – заслужи их. Под лежачий камень вода не течет. Кошман отошел и сел в кресло. – Придется демонтировать все оборудование. Клиника должна превратиться в жилой дом. На похороны великого нейрохирурга слетятся птички со всего света. Давно ему пора к женушке под бочок. Пусть земля им будет пухом. Кошман издал какой-то странный смешок. Наташа продолжала смотреть в окно и думать о своем. * * * Лучи мини-прожекторов были направлены в раскрытые белые зонтики, от которых рассеянный свет падал на лицо актера. Прекрасный грим позволял освещать артиста без лишних теней. Сходство не вызывало сомнений, это признала Марина и даже придирчивая Татьяна. Андрей в большей степени рассчитывал на собственную интуицию. Он смотрел на созданную гримером оболочку как на куклу, которую придется учить говорить, смотреть, двигаться. Гримера отпустили, и в номере остались исполнитель и создатели фильма. Съемки начались не сразу. Гарик Желковский отлично выучил текст, но всех смущал его голос. Интонация в конце концов бьша схвачена правильно, но не хватало твердости и уверенности. Женщины сидели в стороне и наблюдали за репетицией. Андрей так увлекся работой, что стал похож на заправского режиссера. Он делал точные и въедливые замечания, каждый штрих отрабатывался по несколько раз, и все начинали заново. Марина склонилась к Татьяне и тихо сказала: – Трудно понять, кто из них больше вошел в образ Павла. У меня такое впечатление, будто Андрей знал его всю жизнь. Он замечает такие мелочи, на которые я бы не обратила внимания. – Ты женщина, Марина, а кино делается для мужчин. Вряд ли ты знала Сарафанова как делового человека. Я его таким видела. – Но откуда Андрей может знать такие детали? – Павел провел в их доме больше недели. Они общались. Но для шапочного знакомства результат поразительный. – Вот и я о том же. Наконец отсняли первый кусок и просмотрели его на мониторе. Каждый высказал свое мнение, и вновь приступили к репетиции. |