Книга Семь стихий мироздания, страница 20 – Ирина Крупеникова

— До лечения вряд ли дойдет, — Грег кивнул на Каляду. — Раны-то как таковой уже нет.

И точно: ни следа страшного ожога на теле не осталось, только чешуя на его месте стала немного темнее.

Серафима шевельнулась. Молодые люди молча смотрели, как она приходит в себя. В первую очередь возобновилось дыхание — сначала слабое и прерывистое, потом последовали несколько глубоких вдохов, и грудь стала поднимать и опускаться равномерно. Дрогнули веки с черными длинными ресницами, приоткрылись узкие раскосые глаза.

— Серафима, — робко позвала Юлька.

Каляда взглянула на них.

— Все целы? — был ее первый вопрос.

— Да что мы! — воскликнула девушка. — Тебе чем помочь?

Каляда приподнялась на локте, чуть заметно поморщилась и провела ладонью по груди.

— Я уже справилась, — сказала она и села, прислонившись к стене пещеры. — Да, я наполовину Посредник, — выговорила она, ответив тем самым на общий незаданный вопрос. — Но об этом не знал никто.

— Мы сохраним твою тайну, Серафима! — в один голос пообещали близнецы. — Поверь, она умрет с нами.

— Клянусь, я буду молчать! — с жаром воскликнула Юлька, сжав руку подруги.

— Спасибо… Вас удивит, возможно, то, что моя мать была человеком, — продолжала Каляда, — а отец — Посредником. От него я взяла способность к адаптации и быстрой регенерации, внутреннее строение и внешность кое в чем. От мамы — сенсорные способности, частично человеческий облик. Посредники не умирают, они преобразовываются в новую более совершенную форму, которую выбирают сами, а мой отец исчез, дав мне жизнь и знания. Это было очень давно.

— А сколько тебе лет? — бухнула Юлька.

Каляда грустно улыбнулась:

— Значительно больше, чем кажется… Пора менять дислокацию. Я слышу, истребители так и кружат над пещерой, того гляди начнут массированную бомбардировку.

— Менять дислокацию? — подскочила девчонка. — Ты же ранена!

— Не бери в голову. Я Посредник.

— Наполовину, — вставил Гор.

— Я в полном порядке, ребята, — Каляда легко поднялась на ноги. — Хотя отчасти вы правы: настоящему Посреднику понадобилось бы не больше двух минут, чтобы залечить такую рану, а я провалялась, кажется, четверть часа.

Она застегнула куртку. Грег в это время выглянул из пещеры.

— Тихо пока, — сообщил он.

— Переберемся в другое укрытие, а там сориентируемся.

Они двинулись вдоль груды валунов, обозначивших границу узкой ложбины. Шум двигателей вражеских истребителей раздавался правее.

— Точно — охотничьи птицы, — заметила Юлька, с опаской поглядывая на небо.

— Так и вынюхивают, где добыча. Когда же они отвяжутся?

— Когда сделают из нас жаркое, — усмехнулись близнецы. — Донай редко отступает, а если отступает, то только битым.

— Кто такой Донай? — спросила Каляда.

— Двоюродный брат Оливула Бер-Росса, Белого князя, и сын нынешнего Аз-князя Диербрука. Они втроем затеяли какую-то глобальную Игру и начали с этого Мира.

— Не понимаю, — Юлька соскользнула с валуна на руки Грега, — все эти князья, откуда они взялись?

Близнецы переглянулись.

— Из Лучезарного Мира, — ответил Гор.

— Тихо! — подняла руку Серафима. — Истребитель!

Как нарочно группа оказалась на наиболее открытом участке. Бежать было некуда, а ловчий того гляди мог вынырнуть из-за утеса. Но тут к неприятному визжащему гулу примешался другой, слишком хорошо знакомый Юльке.

— Летучка! — обрадовалась она.

Патрульный катер на полной скорости пронесся над головами людей и атаковал врага с фланга. Бой был коротким: ловчий, не получавший никаких сведений о катере, оставил его без внимания. Пилот летучки церемониться не стал. Залп, и «жук», выделывая в воздухе лихие кульбиты, резко пошел на снижение. Взрыв далеко в скалах возвестил о его конце.

— Это машина Данилы, — облегченно вздохнула Каляда.

Летучка сделала нечто вроде круга почета и зависла над местом, где оставались друзья. Дверь кабины открылась, и Тимохин, подняв лицевой щиток шлема, выглянул наружу.

— Чем вы так не понравились этим летающим тазикам?

— Тимохин, откуда ты взялся?! — радостно крикнула Юлька. — Мы не могли даже связаться с тобой.

— А я не мог взлететь целых два часа! Похоже, домой поедем вместе. Залезайте, а то тут еще три клоуна летают.

Катер находился всего в двух метрах над грунтом, и пилот быстро втащил Юльку за руку на борт. Грег и Гор легко подтянулись на шасси и друг за другом взобрались в кабину. Данила помог одному, но когда в дверях появился другой, присвистнул от удивления.

— Это что за ерунда? Был один, а стало два!

Юлька захихикала.

— Это близнецы, — услужливо подсказал она. — И закрой рот, Тимошкин, а то муха залетит.

— Я Тимохин! — огрызнулся парень, но рот закрыл.

В кабину запрыгнула Каляда.

— Спасибо, Данила, здорово выручил, — сказала она и посмотрела на стрелковую башню. — А разве Василий не с тобой?

— Он остался на базе, а что? — насторожился пилот.

— Имел место неприятный инцидент, — начала Серафима. — Участвовали все кроме Лога.

— Заснул где-нибудь, — махнул рукой Данила. — Вы плохо знаете Ваську: он способен дрыхнуть даже в эпицентре военных действий!

— Хм, странно. Так или иначе, но на станцию нам возвращаться сейчас нельзя. Кто-то настроил персонал базы так, будто Грег и я — их главные враги. Юля была с нами, следовательно, определение относится и к ней. Гору, разумеется, появляться на глаза людям совершенно невозможно.

— Так. Чудесно. А я считал, что я один оказался вне закона.

— Эй, у нас старая проблема! — крикнула Юлька. — Опять ловчие, на сей раз трое!

— Инспектор, и вы оба, — Данила кивнул близнецам, — идите в пассажирский отсек и пристегнитесь. Стриж, валяй в башню!

— Чего? — Юлька опешила от неожиданности.

— Стрелок ты или не стрелок?! — гаркнул на нее Тимохин. — Живо!

— Есть, сэр! — обрадовалась девчонка.

Данила ловко ушел от залпа автоматических ракет, а Юлька успела при этом всадить пулеметную очередь в фюзеляж вражеского истребителя. Три ловца попытались зажать катер «в коробочку». В условиях сложного рельефа план их удался бы, не будь Данила первоклассным пилотом. Совершив обманный маневр, он круто взял вверх, едва не царапнув отвесную скалу. Ловчий оказался не настолько искусен.

— Не делай один и тот же ход дважды, — подсказала Серафима. — Они учатся на своих ошибках.