Книга Семь стихий мироздания, страница 50 – Ирина Крупеникова

Они смущенно прятали глаза.

— Да мы… мы никогда… Мы не могли ненавидеть тебя, — сбивчиво, хотя и дружно ответили близнецы.

Оливул положил руки на их плечи и взглянул в смуглые одинаковые лица. Волнение и робость владели сейчас всем их существом.

— Что происходит? Неужели вы боитесь меня? — удивился Белый князь, и тут в темном экране огромного монитора заметил свое отражение.

Пораженный внезапной догадкой, он медленно поднес к глазам прядь белых волос. Как по искрящемуся чистому снегу, промчался многоцветный хоровод воспоминаний: Темные Миры, бабка-отшельница — скрюченная нянька-колдунья, размытый образ отца и мальчишки-близнецы, почитавшие его как старшего брата…

Бер-Росс на несколько секунд потерял ощущение реальности и очнулся, когда крепкие руки, подхватили его с двух сторон.

— Оливул, пойми, если бы Диербруку стало известно, кто была наша мать, тебя сделали бы вечным изгнанником! Мы не могли допустить, чтобы кто-то узнал в нас Гай-Росса!.. Оливул, что с тобой?

Тот тряхнул головой и сделал предупреждающий жест, когда близнецы попытались усадить его в кресло.

— Все в порядке… Грег-Гор, зачем же ты скрывал это от меня? — голос его дрожал. — Зачем, Грег-Гор?

Юноши молчали.

— Эх, ты, дракон двуглавый, — Оливула крепко обнял братьев. — Кто открыл вам тайну?

— Мы дневники Ортского обнаружили нечаянно, — объяснил Грег.

— А потом бабку нашу нашли, — продолжил Гор. — Она нам все и рассказала: и про тебя, и про мать с отцом.

— Ладно, ребята, — Белый князь поспешно провел ладонью по щеке. — В таких случаях говорят: лучше поздно, чем никогда.

Посмотрев вокруг, он встретил понимающие доброжелательные лица друзей. И ярче всех сияли большие серые глаза Юльки.

Серафима подробно изложила события, происшедшие за то время, пока Юлия и Оливул выбирались из пещер. Девушка терпеливо дослушала до конца, но после дала полную волю своему негодованию.

— Рамзес заявил, что любит меня? Че-пу-ха! Он только себя любит, и свое мнение! Вы бы его видели, когда нас стало затягивать в черноту. Он ни о чем, кроме своей драгоценной персоны, и не думал в тот момент. А видочек у него при этом был — как будто после кошмара прочухался!

— Рамзес был человеком, — вступились близнецы. — Человек, обычный мирянин, не может выжить в Пути, если рядом нет внемиренца.

— Подождите, — остановил Оливул, — вы только что утверждали, будто неизвестный экзистор завладел Виктором и использовал его в своих целях — в частности, для того чтобы выследить меня.

— Есть еще одна деталь, Оливул, — сказала Серафима. — Для тебя не секрет, что я сенсор. Так вот, вопреки воле Виктора я все же проникла в его сознание вчера днем.

— И?

— Оно было пусто. Да, абсолютно пусто: ни единого образа его мозг не порождал. Из этого я заключила, что в тот момент Виктор был не человеком, а искусственным созданием экзистора.

Оливул ударил пальцами по подлокотнику кресла.

— Черт возьми. Значит, настоящий Виктор Рамзес погиб.

— Когда? — Юлька повернулась к другу. — На что угодно могу поспорить: в момент катапультирования он являлся самим собой!

— Если бы он «являлся самим собой», — передразнил Данила, — он бы не поперся ночью под шквальным ветром тебя искать. И уж точно не взял бы с собой Ваську.

— Все объяснимо, — вздохнул Бер-Росс. — Сначала экзистор просто наложил образ на живого человека и заставил его жить по своим правилам. Как источник бесперебойной энергии он использовал Лога, который стал связующим звеном между Миром старого Экзистедера и тем Миром, где мы сейчас находимся. В какой-то момент Рамзес погиб. Возможно, это случилось при неудачном приземлении с катапульты.

— Почему же экзистор не уберег его? — спросил Грег, и Гор молча присоединился к вопросу.

— Он не смог этого сделать. Моя энергия преобладала, и любую Игру я бы заметил. Он выпустил Виктора, когда вы подлетали к зоне моего Экзистедера, — Оливул посмотрел на Юльку, — поэтому тебе и показалось, что пилот очнулся от кошмара. А после гибели человека, экзистору ничего не оставалось, как состряпать пустой образ и вести его самому. С вами был не Виктор Рамзес, а некто другой.

— Донай! — вскричали близнецы на сей раз вместе.

Оливул поморщился.

— Донай не умеет работать с Экзистедером, у него недостаточно пока сил, чтобы подчинить себе энергию Созидания. Могу предположить, что экзистор пытался заставить вас поверить будто он — Донай.

— И все же, Оливул, — юноши не отступали, — Экзистедером руководил твой… наш кузен. Ведь если бы ты сам столкнулся с его работой, ты бы узнал его?

— Да, с большой вероятностью.

— Вот и мы узнали! Это был Донай.

Азарт, с которым говорили юноши, вызвал улыбку у Белого князя.

— Я встречался с его потоком трижды, — сказал он; Грег и Гор удрученно умолкли, а брат продолжал: — Не хочу настаивать — я, конечно, могу ошибаться. Однако тогда придется допустить, что Донай потерял самолюбие и добровольно настроил сам себя в резонанс с чужим Экзистедером, фактически отдав ему и свои силы, и свою волю. Согласитесь, это маловероятно, тем более остается нераскрытым ключевой вопрос — ради чего?

— Ты же его конкурент на пути к княжескому Жезлу! — напомнила Юлька.

— Пустое! Я уже говорил тебе — Жезл не играет никакой роли. Я знаю Доная много лет, с его ранней юности. Он стремился к независимости, но никогда — к княжеской власти. Из-за чрезмерно натянутых отношений с отцом он ненавидел наш Мир, а иногда мне казалось, что он презирает внемиренцев вообще.

Серафима встрепенулась.

— Всех внемиренцев вообще? Почему?

— Ходили слухи, что Диербрук — убежденный женоненавистник — прямо или косвенно стал причиной гибели своей жены и первого ребенка — девочки, очевидно. Таким образом, он остался без законного наследника. Он мог бы, в принципе, объявить Аз-княжечем Доная, однако этого не сделал.

— Вот как? — вырвалось у Грега и Гора.

— Да. Это мои домыслы, именно мои: возможно, жена Диербрука вышла из Темных Миров. Если я прав, щекотливое положение Доная в княжеском семействе вполне объяснимо. Ему пришлось нелегко, а обиды и боль детства не забываются, вот у него и сформировалось искривленное представление о внемиренцах. Это ответ на твой вопрос, Серафима.

— Рамзес — будем пока называть его так, — заговорила Каляда, — бросил интересную фразу: вы все зло, вселенское зло. Что ты об этом думаешь, Оливул?

Белый князь устало пожал плечами.

— Попахивает максимализмом. Вряд ли на это стоит обращать внимание, особенно сейчас, когда Экзистедера больше нет.

— А старый Экзистедер этой планеты? — спросил Данила.