Книга Гаугразский пленник, страница 47 – Яна Дубинянская

— Ну как же. — Генерал тоже улыбнулся, что опять-таки было по-настоящему неожиданно. — У вас не прошло и половины срока стажировки, а вы успели отличиться в самых разнообразных сферах. У генерала-полковника Меера после общения с вами поднялось давление. А ведь он совсем недавно перенес гипертонический криз.

Полсекунды я таращилась на него с недоумением, а потом сообразила: конопатый старичок. Генерал-полковник, ничего себе!… Но, в конце концов, он же первый начал. А я вполне корректно поддерживала дискуссию, и не более.

— Он был в штатском, — пояснила я вслух. — Что затрудняет соблюдение субординации.

— Ну, вы могли догадаться, что он намного старше вас. И по званию, и по возрасту.

— Могла.

Затянувшаяся вступительная часть начинала напрягать — куда сильнее, чем обычные гебейные паузы. О генеральских психометодах ведения допросов по управлению ходили жутчайшие сплетни. А ведь на первый взгляд — нормальный вроде бы мужик…

Когда меня вызвали на ковер, весь наш департамент взметнулся и замер, как приливная волна в подвисшей виртуалке. У Ника были страшные глаза; кажется, он хотел выразить мне сочувствие и поддержку, но в последний момент передумал, отдернул руки от клавиатуры. Эния, наоборот, держала наготове растопыренные пальцы: как только за мной задвинулись двери, их приватная линия с Соррой, наверное, задымила от перегрузки. Пиндальша же наблюдала мое отбытие отстраненно и чуть ли не брезгливо, словно клаптик постели, исчезающий в аннигиляторе.

— И этот ваш доклад… — Генерал и не думал переходить к делу. — «Гаугразский след в дестрактах». Оригинально. По-моему, даже чересчур.

— «Возможный гаугразский след», — мягко поправила я. — Вы же не станете отрицать, что органы ГБ обязаны плотно исследовать любую возможность, когда речь идет о таком явлении, как дестракты. А концепция работы Департамента прогнозов допускает…

Ничего этого можно было бы и не говорить. Вряд ли от моих слов что-то изменится.

Но я продолжила:

— …некоторую долю домысла при выдвижении версий… даже фантазии, если ее можно логически обосновать. А «гаугразский след» в дестрактах… Согласитесь, у смертовиков есть мотивы стремиться причинить вред Глобальному социуму.

Генерал поморщился:

— Я слышал ваш доклад. И про фантазию, и насчет мотивов. Кстати, чтоб вы имели в виду, большинство асоциальных элементов, ведущих деструктивную деятельность, ни в каких мотивах не нуждаются.

В свою очередь, я довольно непочтительно хмыкнула. Теперь уже все равно.

— Списывать дестракты на отдельных асоциалов — позавчерашний день ГБ. Сегодня это по меньшей мере смешно. Ясно же, что мы имеем дело с системой. С новым методом ведения войны. Со спланированной кампанией по деморализации Глобального социума…

— Допустим. И что они с этого имеют? По вашей логике, каждый дестракт должен бы сопровождаться выдвижением каких-либо требований. Например, о выведении войск с границы… Но ничего подобного нет. Это самое слабое место в вашем докладе, стажер Юста Калан.

Ничего себе!.. — подумала я в который раз за последние полчаса. Грозный генерал, кажется, вовсе не допрашивал меня, а вел равноправную дискуссию, как накануне его старший по званию и возрасту коллега. А я, разумеется, не могла не злоупотребить, я такая. Не поднялось бы и у него давление…

— Не скажите. Вы же сами понимаете, что, если бы, допустим, смертовики сейчас признали за собой авторство дестрактов, — я подчеркнула слово «сейчас». — Глобальный социум ответил бы военным наступлением на Гауграз. Мы еще недостаточно деморализованы, чтоб нам можно было диктовать условия.

— То есть, по-вашему, дестракты будут продолжаться?

— И учащаться, — жестко сказала я.

— Так что ж вы, Юста, путаетесь у нас под ногами?

Я с разгону проглотила заготовленную далее умную фразу. И доставила ему удовольствие наблюдать меня — с бессмысленно полуоткрытым ртом и часто хлопающими ресницами. Так тебе и надо. Дискуссия на равных!.. Тоже мне вообразила.

Генерал попросту красиво подвел допрос к главному.

К моему главному преступлению.

— Начиналась давка, — выговорила я глухо. — А там было двое маленьких детей.

Его глаза стали похожи на голубые кусочки льда из горной экосистемы. Гауграза, например.

— Во время последнего дестракта в Северном капсулпорту там было пятнадцать детей, — холодно отчеканил генерал. — Четверо из них находились далеко от родителей и не успели надеть гермекомбы. Информация секретная, но вам, думаю, будет полезно знать.

Наверное, это и называлось «психометод ведения допроса». Не знаю. Интеллигентское лицо поплыло перед глазами, а кресло оказалось еще более неудобным, чем я думала: на его спинку никак нельзя было откинуть голову… Вспомнила, что собиралась говорить о гуманизме как основе общечеловеческой морали Глобального социума. Закусила губы. Попыталась прийти в себя.

— Страшно? — негромко спросил генерал.

Страшно, молча признала я. Когда людей, внезапно оказавшихся в вакууме, разрывает изнутри — ну что ж, за пять лет мы привыкли и к этому. Человек ко всему привыкает. Но дети… о детях раньше не сообщалось ни в одной дестрактной сводке. Или — секретная информация?!.

Да, страшно.

— Так вот учебная тревога в реальном режиме, — ровно, как ни в чем не бывало продолжил он, — это вам не тренировка на скорость надевания гермекомбов. Это реальный путь победить страх перед дестрактами. Если мы не можем пока адекватно бороться с ними, надо научить людей с этим жить. Жить, признав опасность, смирившись с ее существованием. Сегодня девяносто процентов членов Глобального социума пребывает в состоянии постоянного стресса, пытаясь убедить себя, что конкретно их и их близких это никогда не коснется. Девяносто процентов ведут себя, как… Это ведь на вашем персонале, стажер Юста Калан, изображена некая птица?

Я вздрогнула. Голубые глаза снисходительно улыбались. Впрочем, что это я? Он же слышал вчера мой доклад… про птицу, наверное, все запомнили. Сегодня же поменяю заставку.

— Важно полностью стереть грань между реальной и учебной тревогой, — внушительно произнес генерал. — В чем, собственно, и заключается новизна данной технологии. Понимаете? Человек не знает, действительно ли он попал в дестракт — или просто идут плановые учения. Таким образом в несколько раз повышается психоболевой порог личности, и Глобальный социум становится сильнее.

Я нервно усмехнулась:

— Вы думаете?

— Я знаю. Просчитано лучшими Психологами. В частности, и то, что утечка информации для реализации проекта губительна. И приравнивается к саботажу.

Генерал слегка откинулся на спинку кресла — безусловно, очень удобного. Теперь он смотрел на меня в упор чуть ли не с любопытством: мол, что вы можете сказать в свое жалкое оправдание, стажер Юста Калан?