Книга Проект "Миссури", страница 36 – Яна Дубинянская

— Андрей. — Он чуть не вздрогнул от звука ее голоса. — Хотела спросить тебя об одной вещи… то есть об одном человеке.

— Да?

— Ты не знаешь, где сейчас Гера? Ну, Георгий, парень из общежития, моложе нас на пару курсов… ты еще всегда брал его гитару.

Впервые за весь день Звенислава смотрела на него с интересом, и Андрей с убийственной ясностью понял, что совсем ее не знает. Так какой же был смысл приезжать, делая решающую ставку на встречу с женщиной, ни единого слова — не то что поступка — которой ты не в состоянии просчитать заранее?! Алина была права. Алька, черт возьми, всегда пра…

— Тот парень писал потрясающие песни, — проговорила Звенислава. — А это… ты слышишь? Я не могу больше с таким репертуаром. Не могу.

— Герка, помню, конечно, — сказал Андрей. — Слушай, и вправду, куда он делся? Мне перед началом кампании готовили раскладку по нашим выпускникам, кто чего достиг в этой жизни. Зубрил, как школьник… Но про Герку там, кажется, не… точно не было.

— Значит, процент погрешности.

И вот тут он действительно вздрогнул. По-настоящему, без метафор, содрогнулся всем телом, неловким движением задел бокал с вином и опрокинул на пол рюмочку для ликера. Официант со всех ног бросился восполнять разрушения, и эти пару минут Андрей мучительно пытался придумать, как же быть дальше. Теперь — когда и в самом деле обложили со всех сторон. Когда…

Не придумал.

— Скажи мне, чего ты боишься, — тихо попросила Звенислава. — Расскажи, Андрей.

— …И не читаешь газет. Я угадал? Символ нации выше этого… Так вот, Палыч… Владимир Николаенко… вот кто и вправду боится. Он не может подкопаться лично под меня и потому копает под «Миссури».

— Но это же естественно. Ты делаешь ставку на свое образование — твой противник, разумеется, обязан доказать, что оно ничего не стоит. Однако тут у тебя реально больше шансов.

Теперь Звенислава смотрела на него в упор, положив подбородок на переплетенные пальцы. А ведь она вовсе не романтическое существо из другого мира… пожалуй, она ничуть не глупее Алины. Второй пресс-секретарь и имиджмейкер команды Багалия… Андрей представил себе подобный расклад и нервно усмехнулся.

— Разумеется. Он паникует, доходит до уголовщины. Пару дней назад его люди — больше некому — ограбили профессора Румянцеву…

— Кого?

— Юлию Николаевну Румянцеву, в девичестве Сухую. Вынесли всю оргтехнику, в том числе древний компьютер, которым она пользовалась еще в общежитии, разыскали где-то на чердаке… ради него, собственно, и старались.

Звенислава вскинула брови:

— Зачем?

— Николаенко пытается убедить избирателей, что наш институт выпускал монстров. Не-людей. И он слишком далеко продвинулся, чтобы я мог не обращать на это внимания. В провластной прессе подняли материалы дела об убийстве Влада Санина… помнишь?

Она кивнула почти незаметно: легкое-легкое движение подбородка и ресниц. Все, с кем Андрей пытался говорить об этом в последнее время, предпочитали не помнить. Даже Алина. Слишком страшно, слишком давно, слишком хорошо забыто. Он залпом выпил полбокала вина и перевел дыхание.

— Тогда следствие пришло к выводу, что там были какие-то криминальные разборки, рэкет. Исполнителей взяли на другой же день. Те клялись, будто бы хотели только припугнуть, разбить пару компьютеров, а программист, Влад, почему-то оказался ночью на работе. Черт, столько лет прошло… Теперь Палыч заявляет во всеуслышание, что официальная версия была сфабрикована. Что от Санина избавилось руководство «Миссури»… потому что он слишком близко подошел к раскрытию тайны.

— И есть доказательства?

Андрей пожал плечами:

— Не знаю. Не знаю, что ему удалось выжать из компьютера Сухой, да и вообще настоящие факты могут придерживаться в рукаве вплоть до последнего дня предвыборной агитации. А пока идет банальное нагнетание истерии. Каждый день в прессе сумасшедшие откровения якобы выпускников МИИСУРО о том, как их препарировали в секретных лабораториях… всяческие гомункулусы, големы и прочая мистическая ерунда. Но я уже не могу ее игнорировать, пойми!..

— Не можешь.

Андрей вскинул голову. На голос — резкий и чужой.

Звенислава не сводила с него глаз, сузившихся, длинных, как на египетской фреске. Тяжелый, прям-таки неподъемный взгляд. Ни малейшего сочувствия. Обвинение.

— Что… ты имеешь в виду?

— Ты знаешь. Знаешь, что это действительно правда. Про Влада. Ты уже тогда это знал.

Ее пальцы быстро-быстро — аллегретто — барабанили по краю столика. Андрей накрыл их ладонью. Жест получился топорным, ни капли мужского обаяния. И чужая женщина машинально, без протеста, отняла руку.

— Не говори так, Зво… Звенислава. Что я тогда мог знать? Были каникулы, еще целую неделю, если не больше. Мы с ребятами как раз сидели в общежитии, отмечали начало семестра, когда… сообщили…

— Вы и в тот вечер сидели в общежитии. Накануне. И Влад обо всем вам рассказал— неужели не помнишь? Ему оставалось только проверить свои подозрения, проникнуть через сеть в ту лабораторию… ты знал.

— Подожди. — Он стиснул пальцами виски: сосредоточиться, не упустить… — А ты? Тебя-то с нами не было. Мы ведь… поссорились… именно тогда, помнишь?

Даже не усмехнулась — хохотнула звеняще и зло. И наконец отвернулась в сторону моря. Андрей перевел дыхание, и не попытавшись скрыть облегчения. Но это уже слишком. Ехать сюда, как за спасительной соломинкой, а найти врага. Женщины не прощают: слишком банальная истина, чтобы Алина произнесла ее вслух, но нет сомнения, что она и об этом подумала, предугадала… Черт возьми. Сегодня же вернуться под ее спасительное крыло. Но…

— Да, именно тогда… — Она говорила теперь очень ровно. — Просто мне потом все пересказали в подробностях… один человек.

И тут Андрей неожиданно для себя вспылил. Почти потерял контроль над голосом и эмоциями. Один человек!..

— Этот «один человек», чтоб ты знала, вот-вот женится — на ком бы ты думала?.. на Ниночке Владимировне Николаенко! У вас с Палычем, получается, один и тот же источник информации; забавно. И много он тебе… пересказал?

Звенислава снова смотрела на него. Удивленно и уже мягче:

— Андрей, это было пятнадцать лет назад. Успокойся.

Она, конечно, решила, что он ревнует. Да, смешно: пятнадцать лет. Что ж, было бы неплохо оставить ее при таком мнении, хоть как-то компенсируя и маскируя реальное равнодушие. Он попытался припомнить собственную реакцию — тогда, во втором семестре третьего курса, — на маленькую сенсацию, потрясшую «Миссури»: Звенислава и Жека. Ну, тот мальчик из общаги, футболист, на три года ее моложе… И она! ОНА!!!

Не вспомнил. Скорее всего ему с самого начала было все равно.

И сейчас его волнует совершенно другое. Рейтинг по версии внутренней социологической службы, медленно, но неуклонно скользящий вниз под тяжестью николаенковских разоблачений, пусть пока и бездоказательных. Тщательно скрываемое замешательство Али, которая до сих пор была железно уверена в победе. И вчерашний телефонный звонок некоего Руслана Цыбы — ни малейшей информации, пожелания либо вопроса, вообще никакого содержания разговора! — а потому оставивший жутковатое ощущение безнадежности и гулкой пустоты.