Книга Дети Бога, страница 4 – Мэри Д. Расселл

— Эмилио, я очень хочу, чтобы ты работал с нами… — говорил Джулиани.

— Ладно. Ладно! — воскликнул Эмилио, слишком усталый, чтобы спорить. (Что явилось, подумал, щуря глаза, брат Эдвард, желаемым результатом его сегодняшней активности.) — Но на моих условиях, черт тебя подери!

— Каких?

— Полностью интегрированная система звукоанализа, имеющая выход на обработку данных. С голосовым управлением.

Эдвард бросил взгляд в зеркальце и увидел, что Джулиани согласно кивнул.

— Личный кабинет, — продолжал Эмилио. — Я теперь не могу пользоваться клавиатурой и не могу работать, когда меня подслушивают.

— А что еще? — подстегнул Джулиани.

— Сгрузите в мой компьютер все фрагменты ракхатских песен… всё, перехваченное радиотелескопами с две тысячи девятнадцатого года. Загрузите все, что передала с Ракхата группа «Стеллы Марис».

Снова — согласие.

— Помощник. Чей родной язык атапаскский или мадьярский. Или язык эускара… баскский. И бегло говорящий на латыни или на английском или на испанском — все равно.

— Еще что?

— Хочу жить отдельно. Поставьте кровать в сарае. Или в гараже. Мне без разницы. Винч, я не прошусь во внешний мир. Мне нужно место, где я смогу быть один. Ни детей, ни младенцев.

— И что еще?

— Опубликование. Всего этого… всего, что мы отсылали на Землю.

— Не языки, — сказал Джулиани. — Социология, биология — да. Языки — нет.

— А тогда какой смысл? — воскликнул Эмилио. — За каким дьяволом я занимаюсь этим делом?

Отец Генерал не смотрел на него. Озирая Кампанский архипелаг, он следил за «рыбацкими» лодками каморры, патрулирующими неаполитанскую бухту, — благодарный им за защиту от медиахищников, готовых почти на все, чтобы расспросить маленького, худого человека, сгорбившегося рядом с ним, — священника, шлюху и детоубийцу, Эмилио Сандоса.

— Думаю, ты занимаешься этим ad majorem Dei gloriam, [7] — весело сказал он. — А если прославление Господа тебя больше не вдохновляет, можешь считать, что отрабатываешь полный пансион, предоставленный Обществом Иисуса, а также круглосуточную охрану, компьютерные системы звукоанализа и помощь в твоих исследованиях. Эмилио, разработка этих скреп обошлась недешево. Только больничные счета и врачебные гонорары составили более миллиона. Это деньги, которых у нас больше нет, — орден почти банкрот. Я старался оградить тебя от проблем, но с тех пор, как вы улетели, ситуация изменилась к худшему.

— Тогда почему вы сразу не выдворили такого дорогостоящего засранца? Я говорил тебе с самого начала, Винч: от меня вам одни убытки…

— Вздор, — перебил Джулиани, и его глаза на секунду встретились в зеркальце со взглядом Эдварда Бера. — Ты — имущество, из которого я намерен извлечь выгоду.

— О, превосходно! И что ты покупаешь вместе со мной?

— Перелет до Ракхата на коммерческом судне для четырех священников, освоивших к'сан и руанджу с помощью программ Сандоса — Мендес, кои являются эксклюзивной собственностью ордена иезуитов. — Винченцо Джулиани посмотрел на Сандоса, чьи глаза были сейчас закрыты из-за яркого света. — Эмилио, ты волен уйти в любой момент. Но пока проживаешь с нами, за наш счет, под нашей защитой…

— Орден владеет монополией на два ракхатских языка. Ты хочешь, чтобы я готовил переводчиков…

— … которых мы станем предоставлять деловым, научным или дипломатическим кругам, пока монополия не будет нарушена. Это поможет компенсировать наши затраты по страхованию первой миссии на Ракхат и позволит продолжить работу, начатую там вашей группой, requiescat in pace [8] … Брат Эдвард, притормозите, пожалуйста.

Остановив машину, Эдвард Бер потянулся к бардачку за инъекционным баллончиком, проверив указатель дозировки, прежде чем выбраться из автомобиля. К этому времени Джулиани уже стоял на коленях рядом с Сандосом, придерживая Эмилио, пока тот блевал на низкорослые придорожные сорняки. Эдвард прижал баллончик к шее Сандоса.

— Теперь, святой отец, надо подождать несколько минут. Они находились в поле зрения пары вооруженных членов каморры. Один из них приблизился, но отец Генерал покачал головой, и охранник вернулся на свой пост. Затем случился еще один приступ рвоты, после чего Сандос, взъерошенный и обессиленный, сел, закрыв глаза, потому что мигрень искажала его зрение.

— Как ее зовут, Винч?

— Селестина.

— Я не вернусь на Ракхат.

Он почти спал. Когда лекарство вводилось с помощью инъекции, оно всегда действовало на Эмилио усыпляюще. Никто не знал почему; его физиологическое состояние все еще не было нормальным.

— Боже, — пробормотал он, — не надо снова. Дети и младенцы. Не надо.

Глаза брата Эдварда встретились со взглядом отца Генерала.

— Это была молитва, — твердо сказал он спустя несколько минут.

— Да, — согласился Винченцо Джулиани.

Теперь он жестом подозвал охранников и отступил в сторону, когда один из них, взяв в охапку легкое, безвольное тело Сандоса, перенес его в машину.

— Да, — повторил он. — Боюсь, что так.

Брат Эдвард позвонил в приют, сообщив о создавшейся ситуации привратнику, а когда вырулил на круговую дорожку и припарковал машину перед парадным входом внушительного каменного здания, спасаемого от аскетизма пышными садами, окружавшими его со всех сторон, их уже ждали носилки.

— Еще слишком рано, — предупредил брат Эдвард, вместе с отцом Генералом наблюдая, как Эмилио уносят наверх, чтобы уложить в постель. — Он не готов. Вы слишком на него давите.

— Я давлю, он отбивается.

Вскинув руки, Джулиани пригладил волосы, которых не было на его голове несколько десятилетий.

— У меня заканчивается время, Эд. Я задержу их, сколько смогу, но добьюсь, чтобы на этом корабле были наши люди.

Уронив руки, он посмотрел на западные холмы.

— Никаким иным способом мы не сможем осуществить еще одну миссию.

Сжав губы, Эдвард покачал головой. Его легкие тихо посвистывали — в конце лета астма всегда обострялась.

— Это скверная сделка, отец Генерал.

На какое-то время Джулиани словно забыл, что он не один. Затем распрямился, внешне спокойный, и оглядел толстого низенького человечка, сопящего рядом с ним в пятнистой тени древней оливы.

— Спасибо за ваше мнение, брат Эдвард, — произнес отец Генерал сухо и четко.

Поставленный на место, Эдвард Бер взглядом проводил уходящего Джулиани, после чего вернулся в машину, чтобы отогнать ее в гараж. Сделав это, он по привычке запер ворота, хотя любого, сумевшего бы пробраться мимо охранников каморры, интересовал бы Эмилио Сандос, а вовсе не автомобиль, настолько устаревший, что его аккумулятор требовалось подзаряжать каждую ночь.