Онлайн книга «Дозвониться до небес»
|
– Опаньки! Наш малыш соску свою дома оставил! – Миша улыбнулся лично мне. – Потрахаться захотелось? А Машка не нравится? – Сам с ней спи, – буркнул Арсений. Я быстро вскочила с кровати и встала как солдат, руки по швам, чтоб не вызывать никаких эротических желаний. Для пущей убедительности сунула ноги в ботинки. – Да, хороша Маша, да не наша. Глянь, какую вещагу я для твоего мыша сделал! Сам. Своими могучими шаловливыми руками. – Оторвать бы тебе их. – Ну тупи. Это хендмейд. Крутизна! – напирал Миша. В руках он держал макет гильотины. Сотворенный со знанием дела. Размером с половину табуретки. Заметив мой интерес, Миша польщенно поклонился, а потом голосом рекламного агента начал объяснять устройство секир-башки: – Господа! Вы будете просто поражены, насколько все гениально устроено. Смотрите, вот эта штукенция откидная. Фигак – и башка летит вот в эту корзинку. Миша выудил из кармана морковку, приспособил ее на площадке для потенциальной жертвы, потянул за веревочку, и действительно случился фигак, после которого хвост морковки срикошетил об стенку, оставив пятно. Капля рыжего сока испачкала Мишин нос, но я ему говорить про это не стала. – Форма тела не та, – сконфузился Миша. – Если бы это был мыш – реально башку бы снесло в корзинку. – Какая на хрен корзинка? – Арсений зло рассмеялся, выхватил сооружение и кинул об пол. Хрустнула какая-то важная деревянная запчасть. Отлетело тяжелое лезвие. Я тоже приложила ногу к убийству гильотины. Пинала ее с огромным удовольствием. Ломалась она с трудом, но в конце концов мы сообща ее угробили. – Клевый штиблет. – Маша уставилась на мои ноги. – А ведь я могу удавить тебя одним движением руки, – задумчиво сообщил Миша, пристально глядя на шею Арсения. Тот преспокойно складывал куски гильотины в аккуратную кучу. – Я ведь ее сам сварганил. За инструментом в магазин сходил. Полдня корячился. А ты… – Ничего ты мне не сделаешь. Это против правил. Да и невозможно. Сам знаешь, я теперь бессмертный, – устало напомнил Арсений. – Как Кощей, – усмехнулась Маша. – Хороший ответ. Но глупый. Вот мышак – он точно не бессмертный. Секунда – и нет его. И баба твоя… Все посмотрели на меня. Я испугалась. Миша большой, но быстрый – один бросок, свернет мне шею, и все дела. Арсений даже вмешаться не успеет. Да и если вмешается – слабоват он перед Мишей. Я отступила к выходу. На один шаг. И поняла, что у меня ноги от страха отнимаются. Арсений быстрым движением достал мобильник. – Хочу, чтобы с ней ничего плохого не случилось. И чтобы мыш был живой всегда! – Поторопился чуток, мальчик. Один звонок – одно желание. Первое сработает, а второе – извини. – Да он и с первым поторопился, – намекнула Маша. Повторно потребовав вечной безбедной жизни для мыша, Арсений слегка успокоился. По-честному, я была вне себя от обиды. Как это? Мыш будет жить вечно, а я нет. Я тоже хочу быть всегда. Но сейчас при злодеях я спорить не стала. Не тот момент. – Вы вообще вмешиваться не имеете права – вы наблюдатели! – сказал Арсений. – А ты веришь всему, что тебе говорят? – Нет. Но мне ничего не стоит сейчас сказать волшебное слово. И вы заткнетесь. Маша скептически ухмыльнулась. – И что это за слово такое? – заинтересовался Миша. – Наберу номер. И потребую, чтобы вас забрали туда, откуда вы пришли. Это уже не шутка. Это всерьез. Я по его голосу слышу – он готов привести угрозу в исполнение. Миша с Машей сделали вид, что им фиолетово, но быстро убрались в Мишину комнату. И дверь плотно прикрыли. Обсуждать уровень угрозы будут, как пить дать. – Ты их сделал! Ты… я даже не знаю, как сказать! Ты молодец! Дверь снова открылась, и в проеме возникла Мишина голова. – Напугал ежа голой жопой. Пожав плечами, Арсений взял меня за руку и увел на кухню. В доме стояла странная тишина. – Слушай, а не пора ли нам обзавести меня домашними тапочками? – спросила я. – А то я как-то не привыкла в гадах круглосуточно ходить. Ноги устают жутко. – Тапки? Есть они. Надо только найти. Я вроде бы их в шкаф засунул. Сейчас принесу. Закуривая, я с изумлением оглядела то, что гости сделали из чистенькой бабкиной кухни. Миша с Машей не трудились прибираться. Арсений убирал только за собой. Что усилиями гостей сводилось к нулю. Горы грязной посуды. Кастрюли ставились одна на другую. Немытые тарелки – тоже. Колонны из посуды, чуть ли не до потолка. Толкни, и все рухнет на пол. – Засранцы, – устало заметил Арсений, протягивая мне двух розовых кроликов. – Это ты сам мне купил? – спросила я, в надежде услышать отрицательный ответ. Кому в голову придет покупать для меня тапки такого фасона? – Нет. Еще давно бабка для тебя приготовила. Это было так странно. Просто невероятно. Бабка сходила в магазин и купила лично для меня уютные тапочки. Делая при каждой встрече со мной безразличный наплевательский вид. Я была настолько поражена, что на меня тут же напала бацилла чистоплотности. Засучив рукава, я стала посудомойкой и верхолазом одновременно. Первые тарелки пришлось добывать, вставая на табурет. Арсений с брезгливостью забирал их у меня и ставил как попало на пол. – Проще всего их выбросить. Пускай новые купят, – предложил он. Новые меня не вдохновляли. Пусть этим гадам стыдно станет! Должна же у них совесть быть? Или не должна? И вообще – это бабкина посуда. Она ее покупала. Она ею пользовалась. Нельзя ее выкинуть. Никак нельзя! Временами я рычала как зверь. Когда засохшая жрачка не желала смываться. А потом как-то вдруг в голове стало пусто, тупо. Руки работали, эмоций не было. Зато было ощущение уверенности. Перед глазами стояла бабка, на ногах тапочки. Ей было не плевать на меня. Она знала, что я буду носить этих кроликов. И у нее было чувство юмора – она знала, как меня развеселит их вид. – Ну, ты разогналась! – Арсений восхитился результатом моих трудов. – Ты убирай их по шкафам. А то вон какие башни получаются. – А че это вы тут делаете? – Маша вразвалочку проникла на кухню. Специально задела тощим бедром стол. С которого немедленно свалилась невымытая кастрюля. – Ой! Якобы споткнулась, поддела ногой табурет, уронив его с грохотом на пол. Башни из тарелок медленно закачались и, скрежетнув, рухнули. – Ой, какая неприятность! – пропищала эта стерва, улыбаясь половиной рта. – Я ее убью! |