Книга Закат. Трилогия "Штамм". Книга 2, страница 41 – Гильермо Дель Торо, Чак Хоган

— Случаем, суеверный. Профессия обязывает.

— Ах, так вот почему вы решили расстаться с ним? Я, со своей стороны, расцениваю этот том как книжный вариант «Сатанинской бутылки». Вы знакомы с этой сказкой?

— Стивенсон, не так ли?

— Верно. О, надеюсь, вы не думаете, что я проверяю ваше знание литературы, дабы оценить вашу добросовестность? Я упомянул Стивенсона только потому, что недавно я посредничал в продаже невероятно редкого издания «Владетеля Баллантрэ». Однако в «Сатанинской бутылке», как вы, очевидно, помните, проклятую бутылку каждый раз следовало продавать по цене ниже той, по которой ее купили. С этим томиком все совсем иначе. Совсем, совсем иначе. Как раз наоборот.

Они проходили мимо одной из ярко освещенных витрин, и в глазах брокера вспыхнул живой интерес. В отличие от других обитательниц окон-витрин Де Валлен, амстердамского района «красных фонарей», в этой стеклянной клетке сидела не обычная проститутка, а мальчик-транссексуал.

Брокер разгладил усы и снова обратил взор к мощенной кирпичом улице.

— Во всяком случае, — продолжил он, — у этой книги беспокойное прошлое. Я сам не буду вести это дело. Минхер Блак — неутолимый коллекционер, первоклассный знаток книг. Его вкусы простираются в область специфических и малоизвестных изданий, а его чеки всегда безупречны. Как бы то ни было, справедливость требует, чтобы я предупредил вас: уже было несколько попыток мошенничества.

— Я понимаю.

— Разумеется, я не могу принять на себя никакую ответственность за то, что стало с этими бесчестными торговцами. Хотя должен сказать, что минхер Блак проявляет живейший интерес к предмету нашего разговора, поскольку в каждом случае неудачной сделки он выплачивал мне половину полагающихся комиссионных. Это для того, чтобы я продолжал поиски и обеспечивал появление у его, так сказать, порога все новых и новых потенциальных истцов.

Брокер как бы мимоходом вытащил пару тонких белых хлопчатобумажных перчаток и натянул их на свои руки с великолепно ухоженными ногтями.

— Приношу извинения, — сказал Сетракян, — но я приехал в Амстердам не для того, чтобы гулять по его прекрасным каналам. Как я уже доложил, я суеверный человек, и я бы хотел как можно скорее сложить с себя бремя столь ценной книги. Буду откровенен: меня больше заботят грабители, нежели проклятия.

— Да, понимаю. Вы практичный человек.

— Где и когда минхер Блак будет доступен, чтобы совершить сделку?

— Значит, книга с вами? Сетракян кивнул.

— Она здесь.

Брокер показал на складную дорожную сумку в руке Сетракяна — черную, из жесткой кожи, с двумя ручками и двумя застежками.

— При вас?

— Нет, слишком рискованно. — Сетракян переложил сумку из одной руки в другую, надеясь, что это будет истолковано как знак, говорящий об обратном. — Но она здесь. В Амстердаме. Довольно близко.

— В таком случае прошу извинить мою дерзость. Однако если вы действительно обладаете «Окцидо Люмен», значит, вы знакомы с ее содержанием. С ее «рэзон д'этр». [11] Правильно?

Сетракян остановился. Он впервые отметил, что они удалились от шумных улиц и были сейчас в узком переулке. Никого из прохожих поблизости не наблюдалось. Брокер сложил руки за спиной, словно бы в процессе невинной беседы.

— Да, знаком, — сказал Сетракян. — Но с моей стороны было бы глупо распространяться об этом.

— Верно, — молвил брокер. — И мы не ожидаем от вас такого. Но могли бы вы доступным образом подытожить свои впечатления от нее? Всего несколько слов, если не возражаете.

Сетракян уловил, что за спиной брокера блеснуло что-то металлическое. Или то была просто рука в перчатке? Так или иначе, но Сетракян не испытал страха. Он был готов к этому.

— Малах Элохим, — сказал он. — «Посланники Бога». Ангелы. Архангелы. В данном случае — падшие ангелы. И их нечестивое потомство на этой земле.

В глазах брокера сверкнула искра и тут же погасла.

— Замечательно! Ну что же, минхер Блак в высшей степени заинтересован во встрече с вами. Очень скоро он даст о себе знать.

Брокер протянул Сетракяну руку в белой перчатке. Авраам носил черные перчатки. Когда они обменялись рукопожатием, брокер наверняка почувствовал сквозь ткань изувеченные пальцы Сетракяна, — его рука на мгновение окаменела, что само по себе было довольно неучтиво, однако никакой иной реакции не последовало.

— Следует ли мне дать вам мой местный адрес? — поинтересовался Сетракян.

Брокер бесцеремонно отмахнулся, поведя в воздухе затянутой в перчатку рукой.

— Я не должен ничего знать. Желаю вам всяческих успехов, месье, — сказал он и двинулся прочь, выбрав тот же путь, каким они сюда пришли.

— Но как же он свяжется со мной? — спросил Сетракян ему вслед.

— Я знаю только, что свяжется обязательно, — бросил брокер через бархатное плечо. — Наилучшего вечера вам, месье Пирк.

Сетракян долго смотрел в спину франта, удалявшегося по переулку, — во всяком случае, достаточно долго, чтобы увидеть, как он свернул к витрине, мимо которой они прошли ранее, и, любезно улыбаясь, постучал по стеклу.

Сетракян поднял воротник пальто и, желая оказаться подальше от чернильных вод, зашагал в западном направлении—к площади Дам.

Амстердам — город каналов, посему это весьма необычное место для проживания стригоев, которым природа запретила пересекать движущуюся воду. Однако дело здесь было в следующем. Преследование нацистского доктора ВернераДреверхавена, лагерного врача Треблинки, — преследование, которое отняло у Сетракяна много лет жизни, — вывело его на подпольную сеть торговцев антикварными книгами. А это, в свою очередь, проложило ему дорогу к предмету вожделения Древерхавена — невероятно редкой книге: латинскому переводу малоизвестного и запутанного месопотамского текста.

Район Де Валлен больше известен как жуткая мешанина наркотиков, кофеен, секс-клубов, борделей и витринных девочек и мальчиков. Но узкие переулки и каналы портового города Амстердама служат также пристанищем для небольшой, но в высшей степени влиятельной группы перекупщиков антикварных книг, которые торгуют манускриптами по всему миру.

Сетракян выяснил, что в послевоенные годы Древерха-вен, преобразившись в библиофила по имени Ян Пит Блак, бежал в Нижние земли {12}. До начала пятидесятых он шлялся по Бельгии, затем перебрался в Нидерланды и в 1955 году осел в Амстердаме. В районе Де Валлен он мог свободно передвигаться по ночам, следуя маршрутами, на которые не распространялись запреты, налагаемые водными путями, а в дневное время, никем не замеченный и не узнанный, скрывался в какой-нибудь норе. Каналы сильно осложняли его пребывание в городе, но, очевидно, соблазн библиофильской торговли — и, в частности, соблазн наложить свои руки на «Окцидо Люмен» — был неодолим. Древерхавен устроил себе здесь гнездовье, и Амстердам стал его постоянным местом обитания.