Книга Книга сияния, страница 91 – Френсис Шервуд

Шнурки, которыми Браге обычно крепил свой серебряный нос, были сняты, и его лицо, с лощиной на месте гребня, теперь напоминало руины. Однако для его жены, которая каждую ночь видела Браге таким, его обезображенное лицо было родным и знакомым.

— Позвольте мне уйти с миром. Хоть эту милость мне подарите, — стонал толстяк.

— Теперь все зависит от евреев, — сказал император Румпфу, вручая ему разнообразные сокровища — корень мандрагоры в форме человечка, агатовую чашу, которая предположительно была Святым Граалем, пороховой рожок из бивня нарвала. — Я не могу лишиться вечности из-за этих лживых британцев. Евреи от меня не отделаются. Никто от меня не отделается. Где голем, где раввин, где еврейка?

— Где этот негодяй Кратон? — спросила фрау Браге у Йеппа.

— Папа, папа! — стайка радостных ребятишек набилась в спальню.

— А знаешь что? — спросила ясноглазая девчушка, пухлая, как ее отец. — Солдат позвали на подмогу. Свиньи ломают свои загоны. А можно мне лошадку? Па-апа, пожа-алуйста!

Браге застонал.

Кратон прибыл к смертному ложу астронома с саквояжем в руках. Этот дряхлый старик едва мог ходить и почти ничего не видел. Дорогу к пациенту ему приходилось искать на ощупь, при помощи трости. Из обеих ноздрей густыми пучками торчали волосы, такие же пучки торчали из ушей, а брови были так густы, что глаза казались погруженными в настоящую волосяную берлогу. Увидев лекаря, Кеплер понял, что все пропало.

— И в чем тут, как предполагается, дело? — в своей рассеянной манере осведомился Кратон.

— Предполагается, что я умираю, — съязвил Браге.

Безвременно поседевший дракон, тень лекаря… Кратон кивнул, словно соглашаясь.

— Сказать по правде, Кратон, я не могу помочиться. Просто разрываюсь. Бога ради, проколи меня где-нибудь.

— Ну да, похоже, здесь требуется кровопускание. Кто-нибудь, позовите астролога, чтобы он сказал, благоприятно ли расположены звезды. Когда вы родились, Браге, в какой день?

— Бога ради, Кратон, я сам астролог, астроном, и я прекрасно знаю, что кровопускание мне не требуется. Меня нужно проткнуть. Кто-нибудь, дайте мне зубочистку, иглу, шило, кинжал.

В спальню, шаркая ногами, вошел еще один человек — еще более дряхлый, чем Кратон (оказывается, такое было возможно), со свитком карт и большим томом в руках. Тем временем Кратон уже достал свои лезвия, небольшую миску и мешочек с опилками, чтобы остановить кровь.

— Да что же это такое? — простонал Браге.

— И еще пиявок? — спросил Кратон новоприбывшего астролога. — Посмотрите, удачное ли сейчас время.

Лекарь вытащил из саквояжа целую банку склизких черных пиявок и поставил ее прямо перед носом у страдающего Браге.

— Я также думаю, что, раз уж мы этим занялись, нам следует послать за Писторием, исповедником, — предложил Кратон.

Закрыв глаза, Браге пожелал себе сию же секунду умереть.

— Слава богу, что сейчас не мертвый сезон августа, иначе мы не смогли бы пустить кровь, — объявил астролог. — Никакого кровопускания, никакого совокупления в пору летающих змей.

Его смутный стальной взгляд пронзил Браге.

— Если флегматик, пускать кровь в Овне. Для меланхоликов — в Весах, для холериков — в Раке. Когда Луна в Раке, пускать кровь не рекомендуется ввиду нарушения функций селезенки.

— Луна сейчас как раз в Раке, идиот, — сказал Браге, припоминая, что когда он сегодня утром составлял для себя гороскоп, звезды сказали ему, что этот месяц будет обременен различными тяготами.

— Ах, так значит, она в Раке? Получается, мой дорогой друг, это просто ваша хандра? Как насчет вашего темперамента?

Браге взглянул на Кеплера. Два астронома обменялись грустными понимающими взглядами. Браге жалел, что тратил столько времени на ненависть к своему другу и коллеге, третируя его, придерживая ценную информацию и лишая множества мелких знаков любезности. Подумать только, он гордился обсерваторией, которая некогда была у него на острове в Дании. Саму обсерваторию Браге теперь помнил смутно, зато хранил в памяти озеро и густой лес, быстрые переклички птиц по утрам, внезапные всплески рыбин, что выпрыгивали из воды. Какой же он был глупец! Нежный ветерок теперь залетал в окно. Браге по-прежнему испытывал сильную боль, глубоко вдыхая свежий воздух, но эта свежесть приносила некоторое облегчение. Было уже поздно, и шум на улице стих. Ночь накрыла землю — черное решето с точечками яркого света. Теперь Браге очень хотел жить — пусть даже еще только один день.

— Быть может, глоток воды? — сказал Кеплер.

— Нет, воду я уже никогда пить не захочу.

Смеяться было больно.

— Очень важно, Кеплер, чтобы вы распространяли мои идеи. Я знаю, что по некоторым вопросам наши мнения расходились. Так, например, вы считаете, что солнце является центром планетной системы. И все же не пренебрегайте всем тем, что мне удалось проделать.

Императору уже надоело расхаживать взад-вперед, он устал дожидаться вестей о поимке Ди и прихода раввина, а диковины его больше не интересовали. Рудольф решил развлечься книгами из своей обширной библиотеки — фолиантом, подаренным дядей, Филиппом II, королем Испанским. В книге описывались орудия пыток, которые использует инквизиция. Каждое описание сопровождалось иллюстрацией. В частности, гаррота изображалась в виде рамы, прикрепленной к потолку. С этой рамы свисали шнуры, которыми следовало обвязывать конечности узника, после чего затягивать их до тех пор, пока они не дойдут до кости.

— Овен — это знак огня, порождающий жаркие, холерические недуги, — монотонно гудел астролог. — Не брейтесь, когда Луна находится в этом знаке. Вредоносные пары могут проникнуть через поры. Недуги соответствуют временам года. В частности, изъязвления и фурункулы бывают зимой, мигрени и проказы — при смене одного года другим. Весной наиболее часты душевные расстройства, а также ревматизмы, подагры и колики. Лихорадка — определенно зимний недуг.

Благополучно выбравшись за городские ворота в телеге Карела, Ди скрылся под кипой одежды в фургоне кукловода, что направлялся в немецкие земли. Алхимик непрестанно молился о том, чтобы снова увидеться со своим другом, чтобы они встретились в Лондоне и, после нескольких славных кружек доброго британского эля, посмеялись о времени, проведенном в Праге. Над головой у Ди вместе с фургоном раскачивалось множество кукол — Каспарек, чешский народный герой, Ночная Ведьма на своей метле, еврей, лесной дикарь, дьявол, прелестная девушка, злой император.

Дыба представляла собой обычный блок, который поднимал узников за вывернутые назад запястья, тогда как к их лодыжкам привязывались грузила. Таким образом руки вырывались из плечевых суставов. Оригинально и находчиво, размышлял император. Именно такой пытке был подвергнут Макиавелли, когда он впал в немилость у принца, своего покровителя.