Онлайн книга «Театр мертвецов»
|
– Пустила. Две недели жил человеком, и опять его понесло в разнос. – Дура! Тебе мало, что он тебя обобрал до нитки?! Все пропил! Шубу, машину, золото! Все, что ты наработала, все спустил! – Когда я выходила за него замуж, я не знала, что он зашитый. Два года держался, не пил, человеком был, а потом раз – и понеслось. Дай мне сигарету. Девушки закурили. – На тебя смотреть невозможно. Ну зачем ты его пустила назад? – Это называется любовь, детка. В кино, наверное, видела и сама в «Щуке» не сцене изображала. Дура, согласна. Но ничего с собой поделать не могу. – Постой-постой…, ты же говорила, что его посадили? – Так, чтобы тебя успокоить и других тоже. Ну хватит о нем. Все равно уже ничего не сделаешь. Сейчас живу у подруги, а он у меня. Пропьет последнее, сам уйдет. Мне какое-то время перебиться надо. Хочу предложить тебе одну вещь. На нее приятней смотреть, чем на меня. Анна достала из кармана часики и положила подружке на ладонь. – Учти, это не дешевка какая-нибудь, а настоящий «Шепард». – Боже! Красотища какая! Сколько? – Пять штук, и то только по дружбе и если сразу. Деньги нужны. Улыбка исчезла с лица красотки. – Ой, Анютка, у нас ведь тоже проблемы! – Продам на сторону, но потом жалеть будешь. – Ну потерпи немного. Слушай, Анюта, оставь их у меня. Клянусь тебе, через неделю будут деньги, пять тысяч. Ну не капризничай! Подумай сама, кто тебе даст сходу столько денег? А я вывернусь наизнанку, но достану. Витька достанет. Я ему часы покажу, слезу пущу, и он достанет. Их сейчас счетная палата проверяет, вот он и обрубил мне концы. Сижу как дура целыми днями дома, в люди показаться не в чем. – Бедненькая, как я тебе сочувствую! Ты же дважды одну вещь не надеваешь. Ладно, куколка, но учти, жду ровно неделю. Не вернешь деньги, отдашь часы и комиссионные за прокат. – Договорились! Ладно, я побегу, а то Витька вот-вот вернется. Ты представляешь, если он тебя увидит?! Убьет! – Лети, пташка. Тебе есть куда. Аня встала и ушла. Через час она звонила из телефона-автомата на другом конце города. Трубку снял мужчина. – Привет, Кутепов, узнаешь? – Анна? Ты где, черт подери?! Почему репетицию сорвала? – Дурак ты, Дима! Но дело не в этом. Ты один? – Один. – Могу я к тебе заглянуть? – Заходи. Может, ты мне объяснишь, в чем дело? – Ладно, только не пугайся, когда откроешь дверь. Перед тобой парень стоять будет. – Чего ты еще выдумала? Аня бросила трубку. Когда Дима Кутепов от нее шарахнулся, она обрадовалась. Во всяком случае, ее не узнавали даже бывшие сокурсники, знавшие ее как облупленную. – Ты на голос реагируй, на голос, Димочка. Или тебе монолог Клеопатры прочесть? Жаль, ты Цезаря не играешь, а то бы концерт для соседей устроили. – У нас режиссер мужчина, и к тому же не голубой, вот поэтому ты Клеопатра, а я не Цезарь. – Войти можно? – Кто это тебе пластическую операцию на фейсе сделал? – Бывший муж. – Какой по счету? – А я подсчетов не веду. Вам в театре лучше знать. Они прошли в единственную комнату в квартире. Кругом висели фотографии Наташи Колычевой. – Где же твоя подружка? – Дома, у них гости. Теперь двоих мужиков на шее тащит. – Не хочешь стать третьим, а я пока у тебя поживу? Мне неделька нужна, не больше. Выпить найдется? – Пиво в холодильнике. – Что ж, начнем с пива, а там видно будет. Анна скинула куртку и уселась на кровать. Парень принес пиво из кухни. Они закурили. – Ну такую уродину ты, конечно, трахать не захочешь. А мне жить негде. Какие поступят предложения? – Хватит придуриваться. – А в институте, помнится, ты за мной ухлестывал. Правда, не один ты. Всем свежатинки хотелось. А раскладушка у тебя есть? – Диван на кухне раскладывается. Ты можешь объяснить, что происходит? – Хана мне, Димочка. Ха-на! Я не Сара Бернар и на сцене умирать не хочу. Мне, дуре, почему-то жить захотелось. А пока он нас всех не передушит, не успокоится. – Кто? – Антоша, кто же еще! Задумка у него такая, понимаешь? Нет, конечно, не понимаешь, и не надо тебе ничего понимать. Ты тут ни при чем. Играй себе на радость в Гамлетов и в Идиотов, а я отыгралась. Вот только в ящик сыграть не захотела. Сняла с Антоши кучу зеленых и рванула на все четыре стороны. Помнишь у Островского есть такая пьеса «На всякого мудреца довольно простоты»? Вот, кажется, я перемудрила малость. Подсекли меня, Димуля, под самые красивые мои ноженьки, а на морде осложнения как после гриппа. – А что с Антоном? Он же тоже на репетицию не явился. Такого я не помню. – Побежал к брату на меня жаловаться. Он же трус и ябеда. Сам по себе ноль без палочки. Как что, так «мама» кричит. А мамочка у него одна – Гриша. Сейчас они всю Москву на уши подняли, меня ищут. Только если я сама к ним приду, меня за дверь выставят, как бомжа обнаглевшего. Страшно станет, после того как синяки сойдут. – Я ничего не понимаю! – И очень хорошо, дурачок. Чем меньше знаешь, тем целее будешь. Взял меня в клещи Антон и привязал к себе веревочкой, ни на шаг не отпускал. Потому что я должна стать следующим умирающим лебедем. А я взяла и сбежала. – Не ты одна. И Птицын исчез, и Костенко. Актеры такие приехали на репетицию! Одни имена чего стоят, а Антон всех кинул. – Ну значит, Птицын и Костенко тоже созрели. Надеюсь, им повезло больше, чем мне. – Если ты что-то знаешь, Анна, то почему бы тебе не рассказать все следователю? – Дурачок! Что я могу доказать? Мне рот заткнут в одну секунду. Ну подставлю я Антону подножку, упадет он, но туг же встанет на ноги и отряхнется, а мне на голову кирпич упадет в автобусе и все будут считать это естественным отбором. Закон природы – выживает сильнейший. А я слабая, хрупкая женщина и не могу воевать с Грановским-старшим. Я и с младшим не сладила. – Видишь фотографии этой девочки? Ее зовут Наташа Колычева. Ее папа начальник следственного отдела московской прокуратуры, а в доме у них сейчас живет очень знаменитый следователь. Его ничем не испугаешь. На него управы нет. Он на пенсии и работает за здорово живешь, по старой дружбе. Он ни Президента не боится, ни всяких там Грановских, вместе всех взятых. Поговори с ним. – Мы же с тобой друзья, Димочка? А? – Ну и что? – Обещай мне, что никому ни слова не скажешь обо мне. Не видел, не слышал, не знаешь. Можешь выполнить мою последнюю просьбу, последнее желание смертника? |