Книга Эмигрант с Анзоры, страница 64 – Яна Завацкая

Она встала — ослепительно нагая в неясном ночном свете. Я хотел отвести глаза и не мог. Аделаида стала быстро одеваться.

— Останься… ночь, — сказал я.

— Нет, — почти вскрикнула она, — нет!

— Я провожу тебя, — мне жутко не хотелось вставать, но я поднялся, зашарил по ковру в поисках штанов. Аделаида покачала головой.

— Не надо, ско… Меня никогда не провожают. И я никогда не остаюсь на ночь. До свидания, ско…

Она выскользнула за дверь. Я некоторое время смотрел ей вслед. Надо было бы бежать за ней, проводить. Но ведь Квирин… здесь нет никаких опасностей, ей ничто не грозит. Я вновь ощутил страшную неловкость оттого, что стоял голым среди комнаты. Пусть меня не видит никто, все равно… Я оделся, лег в постель. Но заснуть я смог не скоро.

Следующий день у меня был самым обычным — тренировка в невесомости, симулятор, теория… Аделаида и все, происшедшее ночью, казалось уже чем-то нереальным (если бы не странная и приятная легкость и пустота в теле — казалось бы сном). Вопреки ожиданию, я не так уж изменился. Раньше мне думалось, что мужчины (да я и читал об этом) смотрят на женщин, на жизнь совсем иначе, чем мальчики, не знающие этого странного и острого наслаждения. Но нет… девчонки, с которыми я кувыркался в невесомости, никаких таких мыслей у меня не вызывали. Были такими же, как всегда. Хотел ли я повторить вчерашнее? Наверное, да. Как прыжок с гравипоясом — страшно, но хочется.

В этом есть что-то общее со смертельной опасностью, с боем, с космосом… что-то настоящее. Или только так кажется?

Аделаида…

Я ведь ничего о ней не знаю и не смогу найти. Возможно, я больше и не увижу ее. Даже скорее всего. Я для нее — случайность, внезапный каприз. Она может точно так же снять любого понравившегося парня… нет, не любого. Наверное, не любого. Я уже заметил, что вообще-то на Квирине, ну или только в среде эстаргов, никого другого я ведь не знал — измены жене или мужу считаются чем-то очень плохим. Во всяком случае, это тщательно скрывается. По тому, как говорил об этом Валтэн, я понимал — он никогда не пошел бы с такой девчонкой. У него были сложные отношения с женой… но он бы никогда не стал — вот так. Оливия? «Он замечательный, он самый лучший». Смогла бы она вот так — с первым же понравившимся? Я понимал, что нет. Я и сам бы, наверное, не мог… но вот — смог же? Но у меня еще и нет никого. Пати — так с ней еще ничего неясно. Может быть, я ей и не нужен. Аделаида… я вспоминал ее тонкие руки. Хрипловатый голос, произносящий мантру. Люблю ли я ее? Не знаю. Это — любовь?

Но ведь я совсем не знаю Аделаиду.

Короче говоря, я просто не знал, что думать. Только все как-то наладилось, определилось в моей жизни, и вот — такое. Может быть, она просто больше не придет? Я не могу ее найти, так что никаких обязательств с моей стороны нет. А она… вряд ли она захочет дальше общаться со мной. Ну кто я ей? «Понравился» — думаю, она это просто так сказала.

Однако после того, как я пообедал и устроился в кресле с демонстратором и новым романом Огла, она позвонила.

— Привет, ско! — я не мог разглядеть помещения за ее спиной. А она теперь была облачена в какую-то радужную хламиду. — Ты мне понравился, слышишь?

— Аделаида, — пробормотал я.

— А можно я приду к тебе сегодня? — спросила она невинным детским тоном.

— Да, конечно. Кстати, меня зовут Ланс.

— Как? — она рассмеялась. — Ланс… Ланс! Ну ладно. Пока, ско!

И она исчезла. А ночью пришла опять.

Снова, как вчера — на час. Только потом мы пили кофе с ликером, сидя в креслах, совершенно голые. Аделаида была похожа на белую кошку, свернувшуюся калачиком. Нет, помесь кошки и змеи.

— Ада, — сказал я, — можно, я оденусь?

Она рассмеялась.

— Почему ты спрашиваешь?

— Ну… мне неудобно голым. Я не привык.

— Неудобно? Почему, — она подняла брови. Выщипанные, а вовсе не от природы в ниточку. Но это неважно.

— У нас это было не принято. На нашей планете.

— Надень бикр, — вдруг попросила она. Я удивился.

— Зачем?

— А я всю жизнь мечтала обниматься со ско в бикре.

— В бикре очень неудобно обниматься, — сказал я серьезно. Ада рассмеялась и бросила мне покрывало с кровати. Я прикрылся, сразу стало как-то проще и уютнее.

— А ты никогда не надевала бикр?

— Я? — брови прыгнули вверх. — За кого ты меня принимаешь?

— За квиринку, — ответил я. Ада покачала головой.

— Я не квиринка, Ланс… я не эстарг… и не наземник. Я не принадлежу никому. Я это я, и никто больше — понимаешь?

— Наверное, да.

Ада соскочила с кресла, подошла ко мне, поцеловала, забрав мое лицо в ладони.

— Все, я пойду.

Я снова не удерживал ее. Да и как можно ее удержать?

Мы не говорили о серьезном. Мы вообще не говорили. Мы были вместе, потом Ада убегала. Вот и все. И это затягивало, меняло мою жизнь, уводило все больше.

Я едва выполнял программу днем. Мне уже не хотелось это делать. А ведь начиналось все с таким энтузиазмом. Как я вновь сел за управление симулятора! Свежие воспоминания подстегивали лучше любого старвоса — что, если мне снова придется вести корабль самому? Я еще хорошо помнил пережитый ужас. И учился с огромным рвением.

Я теперь учился наносить удары и уходить от них, стрелять — и передо мной вставали знакомые лица, управляющий на Эль-Касри, охранники. Враги. У меня теперь были враги, и учиться имело смысл.

Так же важна была и теория — за каждым ее разделом вставала конкретная практическая ситуация, пережитая или воображаемая… где мне придется действовать по-настоящему.

Но я словно забыл обо всем этом. Все это ушло… это прошлое. Я знал только теоретически, что навыки эти пригодятся мне в будущем, уже очень скоро. На самом деле ничто не имело значения… только Ада. Ее губы. Ее руки. Ее мантра, запах ее кожи.

Если бы Валтэн не ругал меня, я бы и вовсе бросил занятия. Меня только и подстегивала необходимость каждую неделю перед ним отчитываться — он спрашивал, сколько я выучил, просматривал задачи. В конце концов и он стал замечать, что со мной что-то неладно.

— По-моему, с тобой что-то происходит, а? — спросил он, когда я в пятнадцатый раз не смог сосредоточиться и пропустил его удар. Я пожал плечами.

— Не знаю.

Валтэн долго и внимательно смотрел на меня, потом сказал:

— Ну как знаешь…

Я ничего не сказал ему об Аделаиде. И никому не говорил. Это было легко — с Марком и его семьей мы почти не встречались, я отговаривался тем, что очень уж занят учебой. Друзей у меня пока так и не появилось. Может, если бы не Ада, я дружил бы с Оливией. Познакомился бы с ее мужем… А так — зачем?