Книга Коммутация, страница 26 – Сергей Лукьяненко, Леонид Каганов

Проснулся он только за Клином, за окном мелькало Московское море, вагон был уже заметно пуст. Сергей вышел в Конаково, тут же рванул бегом до остановки и чудом успел на автобус, идущий в сторону Волги. Еще некоторое время он тащился по шоссе вдоль Волги по направлению к лодочной станции и только собрался свернуть в лес, как вдруг рядом остановился дребезжащий фургон с надписью «Молоко», из кабины выпал рюкзак и следом выскочил Димка собственной персоной. Он приветливо помахал рукой кому-то в кабине, прокричал «Спасибо, счастливого пути!», захлопнул дверцу и фургон уехал. После этого Димка повернулся.

— Драсьте, — сказал Сергей, хлопая глазами. — Это как?

— Лаборант сука, — сообщил Димка. — А где все?

— Не только лаборант сука, — мрачно произнес Сергей.

— Никто не пришел? — изумился Димка. — И Алена?

— Слепой что ли?

— Понятно, — ответил Димка, одевая рюкзак. — Ну почапали?

Друзья свернули на лесную тропинку и стали спускаться к лодочной станции «Рыболов-спортсмен».

— Объясни, что это за фургон? — допытывался Сергей.

— Сначала про лаборанта! — объявил Димка и начал с чувством рассказывать.

Звали лаборанта Олег, парень с параллельного потока, когда-то они с Димкой писали за одной партой вступительное сочинение и Димка ему даже подсказал что-то про «Мертвые души». С тех пор Димка встречал его редко — в столовой или на общих лекциях для всех потоков, и они даже не здоровались. Потом Олег стал крутиться возле вычислительного центра и к третьему курсу стал лаборантом в машинном зале. Видимо он даже получал за это какие-то деньги, но подлость состояла в том, что обрел он над людьми власть, ибо теперь от него зависело кого пускать в зал, а кого нет. От этого Олег очень заважничал и на всех окружающих стал смотреть с презрением, вообразив себя чуть ли не деканом среди простых студентов.

— И вот, прикинь, — рассказывал Димка. — Каргузина в среду мне говорит — вы, мол, у нас пропустили одну лабораторную, принесете бумажку о том, что отработали, и только после этого я вам подпишу зачетку и ведомость. Ну я как подорванный бегаю, то зал закрыт, то лаборанта нет, наконец вчера нахожу этого Олега, а он мне так нагло заявляет — «без вашего преподавателя я вас не могу за машину пустить, всякие ходят, вирусы приносят». Прикинь? Это меня, который писал сложные расчетные программы для отцовской конторы когда эта мразь еще не знала с какой стороны монитор включается! Короче бегаю полдня, нахожу Каргузину, она мне пишет чуть ли не на каком-то конфетном фантике «отработать 3-ю лабораторную» и ставит подпись, бегу обратно в подвал, протягиваю ему этот фантик, так эта зараза говорит — я через пятнадцать минут закрываю, так что в другой раз. Когда? Хоть завтра, я тут каждый день. И вот сегодня я прибегаю прямо с рюкзаком к десяти. Жду как баран эту тварь, и только к двенадцати они изволят явиться! Естественно я уже пять минут как должен быть на вокзале. Причем отпирает дверь, говорит «ждите» и уходит. Жду его еще пятнадцать минут, наконец врываюсь в зал — эта тварь сидит за головной машиной и играет. Поворачивается — «что вам нужно?» Вот, говорю, отработать третью лабораторную. И что эта сука мне отвечает? «Приходите в понедельник, сегодня суббота, выходной». Вежливо объясняю ситуацию, напоминаю, что он сам сказал мне прийти сегодня, намекаю, что машины пустуют, а запустить лабораторку на десять минут не составит ему никакого труда. Эта тварь отвечает, что, мол, машины есть, но сеть между ними отключена, ибо выходной день. По-моему брешет. Прошу тогда разрешения сделать лабораторку на головной машине. И в ответ: «Да вы что, смеетесь? Во-первых, я работаю, во-вторых, не имею права студентов пускать за головную машину». Прикинь! Студентов! А сам значит министр, профессор всея «тетриса» и «Дуума»! После этого я не выдерживаю и говорю буквально: «Это свинство». «Ах свинство? Тогда так — во-первых, вы нарушили режим вычислительного центра, явившись в неположенный день с рюкзаком и в такой одежде, во-вторых, сессия уже закончилась и без допуска из деканата я вас на машину не посажу, в третьих, раз свинство, то я вообще отказываюсь с вами заниматься, пусть приходит ваш преподаватель и выполняет с вами вашу лабораторку».

— И что? — спросил Сергей.

— Ну и все. На электричку я уже не успел.

— А фургон?

— Автостопом. Доехал до шоссе и голосовал. Туда, к Твери.

— А денег это сколько?

— Не сколько. Автостопом же. Вот это шоссе — это же прямая трасса Москва-Питер.

— Здорово. Вот когда у меня будет своя машина…

— Ну да, и мне очень повезло — на легковушке ехал прямо из Москвы всю дорогу, классный дядька такой был, ну а последние 20 километров — вот этот фургон застопил. Кстати я бы место проехал точно, я думал еще километров двадцать, но вижу — ты шлепаешь. Нет, ну какая сволочь!

— Сволочь, — согласился Сергей. — Когда человек получает в руки власть, он становится сволочью. А ты ему не пробовал бутылку принести?

— Да вот еще! Я и не умею такие вещи…

— А чего тут уметь. Приходишь и говоришь: «С праздником».

— Шиш ему! Вдали показался пирс лодочной станции «Рыболов-спортсмен», Димка остался с рюкзаками, а Сергей отправился брать лодку и вернулся с веслами. Они погрузились в лодку и взяли курс на острова. Высадились на дальнем острове и стали обустраиваться, расставили палатку. С дровами на острове было плохо, поэтому пришлось за ними плыть на Черную протоку. Потом развели костер и наварили котелок вермишели с тушенкой, сожалея, что нету соли. Сергей конечно же расставил по берегу свои удочки.

Медленно и неохотно закатывалось солнце. Постепенно исчезало тепло, вода потеряла свою радужную подсветку, откуда-то налетели комары. Соответственно портилось и настроение. Постепенно исчерпались темы разговоров и появилось то странное состояние, когда не хочется ничего делать — ни гонять на лодке меж островов, ни купаться, ни есть, ни спать.

Солнце погасло совсем и появились тучи огоньков, не видимых днем. В воде носились какие-то светлячки, что-то подмигивало сквозь сосны с той стороны острова, вдалеке по течению светился целый букет огней — то ли прогулочные теплоходы на якоре, то ли какие-то поселки или пристани. И откуда-то доносилось тихое пение. Вначале оно было неслышным, затем переменился ветер и стали четко различимы голоса, красиво выводящие мелодии на каком-то острове за Черной протокой. Бархатные звуки покачиваясь плыли в черноте.

— Девчонки… — сказал Сергей задумчиво.

Димка молча кивнул, они сели в лодку и погрузились в туман.

Сначала они заблудились, потом потеряли ориентир, потом запутались веслами в тине, но наконец причалили к нужному берегу. Достаточно просторный, густо поросший соснами то ли мыс, то ли островок входил в воду, посередине его была полянка и на ней за несколькими деревцами горел костер. Завораживающее зрелище предстало перед ними — вокруг огромного костра сидели странного вида люди в серых хитонах с маленькими барабанами и флейтами, а по кругу ходил огромный хоровод молодых людей и девушек с кожаными ремешками вокруг головы. К своему удивлению, Сергей узнал ту самую компанию, которую видел днем на вокзале, только было их человек тридцать. Но сейчас лица у всех были серьезные, и происходило все это в странной торжественной обстановке, и хотя песня звучала, казалось будто танец происходит в полной тишине, необычной для такого скопления людей.