Книга День академика Похеля, страница 58 – Леонид Каганов

— Нам от этого лучше не станет, — возразил Капитан.

— Почему?

— Потому что когда тебе страшно, Ким, ты стреляешь быстрее…

Ким сжал зубы и ничего не ответил.

Рев снизу повторился, теперь усиленный эхом звук шел немного слева — Мамма Сонним разгуливала по вестибюлю.

— Я не могу больше! — заорал Артамонов, когда вой утих. — Сделай что-нибудь, Капитан! Я не могу не бояться! Она чует это, видишь? Она чует! Оглуши меня! Пристрели!

Капитан вздохнул, помолчал немного, а затем решительно снял с шеи крестик и протянул Артамонову.

— Ты пойдешь вниз, — сказал он тихо и жестко, отводя взгляд. — Бойся. Но не проклинай. Если получится — желай ей добра. Не сопротивляйся. Ударит по правой щеке — подставь левую.

— Это… — Артамонов глотнул. — Это — приказ?

— Да, — тихо сказал Капитан. — Это — приказ.

— Это приказ, — повторил Артамонов как в полусне, шаря по карманам. — Это приказ…

Он отцепил с пояса гранаты, суетливо отстегнул кобуру и положил на пол. Капитан не смотрел на него, он смотрел в окно.

— Это приказ, — тихо повторил Артамонов и медленно надел крестик дрожащими руками.

— Ты крещеный? — шепотом спросил Ким.

— Да-да, конечно, — послушно кивнул Артамонов. — Я крещеный. Прощай, Кэп. Прощай Ким.

— Не говори глупостей, — зло дернулся Капитан. — Мы идем за тобой следом.

Артамонов засунул руку за бронник и вытащил маленького ослика.

— Ребята, возьмите Заболодина… — сказал он. — Что они чувствуют, когда превращаются?

— Это не больно. — Капитан взял ослика и засунул в боковой карман.

— Она умеет превращать и на расстоянии, — напомнил Ким. — Каждый из нас может превратиться в любую секунду.

— Если что, передайте жене… — Артамонов запнулся. — Нет, ничего. Я готов.

— Вот только бы лестница не подвела, — вполголоса пробормотал Капитан.

* * *

Лестница не подвела. Артамонов шел впереди, гордо подняв голову, протягивая вперед руки открытыми ладонями вверх — так посоветовал Ким. Даже во мраке лестницы было видно, что руки трясутся. Капитан отсчитывал вслух. На каждый счет Артамонов делал шаг на следующую ступеньку. Капитан и Ким шагали пролетом выше, перегнувшись через перила, чтобы видеть, что происходит.

— Двадцать три… Двадцать четыре… — медленно и четко ронял Капитан с большими паузами.

— Я ступил на второй. Вижу цифру два, — доложил Артамонов.

Быть может, руки у него и дрожали, но голос был спокойный и собранный. Паники не было. Артамонов работал, у него было задание. Опасное, но четкое.

— Мы на третьем, — сообщил Капитан. — Вижу цифру три. Что слышно снизу?

— Внизу тишина.

— Работаем. Продолжаем движение. Двадцать пять… Двадцать шесть…

Снизу потянуло сквозняком.

— Двадцать семь… Двадцать восемь… Остановись, послушаем…

— Слышу тихий шорох в вестибюле, — откликнулся Артамонов.

— Боишься? — спросил вдруг Капитан.

— Боюсь.

— Бойся честно, — напомнил Ким. — Как смерть. Не как в бою, не чтоб ударить первым.

— А ты б заткнулся — сука! советчик! умник! — заорал вдруг Артамонов.

— Разговоры! — рявкнул Капитан. — Ким — заткнулся! Работаем, работаем!

Воцарилась тишина.

— Двадцать девять, — сказал Капитан сквозь зубы. — Тридцать. Тридцать один.

— Я вижу ее, — вдруг отчетливо произнес Артамонов. — Мамма Сонним смотрит на меня…

— Ах ты, черт…

Капитан перегнулся через перила, сколько мог, но вестибюля отсюда не увидел. Артамонов стоял неподвижно, вытянув руки. Руки отчаянно дрожали.

— Тридцать два, — скомандовал Артамонов сам и шагнул на ступеньку ниже. — Тридцать три… У меня нет оружия. Я пришел с миром. Тридцать четыре. Тридцать пять. Тридцать шесть, семь, восемь. Я не желаю тебе зла, я просто тебя боюсь. Мои руки пусты, у меня нет оружия. Я хочу говорить с тобой. Слышишь? Я иду к тебе с миром.

Капитан и Ким спустились еще на несколько ступенек и увидели Мамму Сонним — сначала только лапы. Видимо, она поднялась и стояла на задних лапах. Огромные, мохнатые и бурые, с шестью когтями, впивающимися, казалось, в мраморную плитку вестибюля. Вокруг лап медленно и бесшумно извивались хвосты, масляно блестящие в лунном свете — то ли гладкие, то ли покрытые мелкой чешуей.

— Я не сделаю тебе вреда, — медленно и четко говорил Артамонов. — У меня нет оружия. Я пришел с миром. Я хочу с тобой говорить. Хочешь, поговорим о бизнесе? Тебя пригласили говорить о бизнесе, но не смогли. Я иду без оружия. Я…

Артамонов запнулся и умолк. Капитан и Ким присели за перилами, всматриваясь в глубь вестибюля. Громадная туша стояла на задних лапах, почти касаясь потолка медвежьей головой. Здесь, в вестибюле, она казалась гигантской — то ли и была такой, то ли еще больше выросла. Словно копируя Артамонова, Мамма Сонним тянула вперед верхние лапы. Огромные когти висели параллельно полу. Хвосты расчерчивали пространство медленно и величественно, как рыбы в тихой заводи.

— Я без оружия, — повторил Артамонов. — Я без оружия. Я пришел с миром. Я не желаю тебе зла. Я желаю тебе добра. Это ты мне желаешь зла. А я тебе — наоборот. Я искренне желаю тебе добра. Я читал, я знаю, добро — это щит. От которого отразится твоя злоба и ударит тебя же.

Хвосты на миг замерли, а затем стали двигаться быстрее. "Кошка виляет хвостом, когда сердится. Собака — когда радуется. А медведь?" — мелькнуло в голове у Капитана.

— Отвлеки ее чем-нибудь, — прошептал он в микрофон. — Расскажи о своих детях. Стихи почитай детские.

В ту же секунду он почувствовал, как Ким зло и больно пнул его локтем в бок. Капитан смолчал, только сжал челюсти. Действительно, не надо ничего говорить, Артамонов молодец, он справится.

Артамонов медленно поднял руку к голове и выдернул наушник.

— Мои друзья волнуются за меня, — объяснил он. — Они советуют мне рассказать о своей семье и прочесть детские стихи. Я не умею читать стихи и не помню их. Детям читает стихи жена, я много работаю и редко вижу семью…

Артамонов запнулся и кашлянул. Хвосты замерли и снова закружились, теперь еще быстрее.

— Я расскажу тебе и о семье, и о работе, — сказал Артамонов медленно. — Главное — помни: я пришел с миром и хочу тебе только добра! Давай выйдем на воздух и поговорим там? Хочешь?

Повисла тишина. Чудовище гулко вздохнуло, наклонило голову вперед, плавно качнулось и вдруг зашагало к Артамонову.

— Выход с другой стороны! — крикнул Артамонов сдавленно и сжал крестик левой рукой. — У меня нет оружия. Нет оружия. Нет! Оружия! Черт, оружия нет!!!