Онлайн книга «Зона Справедливости»
|
Карие глаза Милы смотрели на него озадаченно и тревожно. Ах, черт! Провалиться бы этому Кирюше с его Иришей!.. Надо же как не вовремя их принесло!.. Да и коньяку на четверых маловато будет… — Кури здесь! Сейчас я только пирамидку зажгу… А то вы тут с Кирюшей в две трубы… Откуда-то из мерцающего стеклом и мельхиором серванта Мила извлекла коричневую вещицу, и впрямь чем-то похожую на пирамидки, которыми инженер Гарин набивал свой гиперболоид. Поместила в грубую керамическую чашку и принялась щелкать Кирюшиной зажигалкой. Наконец вершина пирамидки занялась, раскалилась добела, и по тесной, похожей на шкатулку комнате поплыл уже знакомый Колодникову сладковатый кружащий голову запах… — А зачем она?.. — Воздух очищает… В самом деле? Алексей пошевелил ноздрями. Нет, уж лучше просто никотин… К счастью, Мила тут же открыла форточку. — Опять под сокращение попал?.. — с ужасом догадалась Ириша. — Погоди… — морщась, попросил Алексей. — Выпьем сначала… Закурил — и с неудовольствием принялся созерцать, как Кирюша Чернолептов с преувеличенным благоговением вскрывает им, Колодниковым, добытый коньяк. Внешне Кирюша смахивал одновременно и на разбойника, и на святого с греческой иконы: нос крючком и черный клин бороды с парой развилистых морозных прожилок. Впрочем, лики греческого письма все сплошь разбойничьи… — Мне — побольше, — буркнул Алексей. — Да что это с тобой? — ахнула Ириша. — Кирюша, не смей!.. — завопила она, видя, что супруг ее пытается под шумок и себе набурлить коньяку не в стопку, а в фужер. — За что пьем-то? — с любопытством глядя на Алексея, осведомилась Мила. — За свободу, — известил он с мрачной издевкой. — За это сладкое слово «свобода»… — Век воли не видать!.. — хриплым уголовным баском подыграл Кирюша Чернолептов. Колодников выглохтил единым духом фужер — и на глаза навернулись слезы. Не привык он такими дозами… Задача трех тел. Проблема двух глотков. Первый — как по маслу, а вот второй так и норовит стать поперек горла… Выдохнул и, с благодарностью приняв из теплой Милиной руки крохотный многоэтажный бутерброд, взглянул на застывшую в напряженном ожидании Иришу. Нехотя скривил рот в усмешке. — Да нет… — успокоил он ее. — Сократить меня при всем желании не сократят… Не успеют. Либо всю контору вот-вот закроют, либо меня одного… — Закроют?.. — беспомощно переспросила наивная Ириша Чернолептова. — А как это тебя… закроют? Алексей прожевал бутерброд, потянулся за вторым. — Посадят… — угрюмо перевел он. Нахватался, работая в фонде. Обогатил словарь. Ну что ж, глядишь, пригодится… Где-нибудь на зоне… — Ой, да врешь!.. — Ириша неуверенно засмеялась. Потом испуганно оглядела остальных — и примолкла. — В общем так… — молвил в наступившей тишине Алексей — и далее, ни на кого не глядя, глуховатым голосом стал излагать события. Поначалу слегка рисовался, но потом самого жуть проняла. Неужто его и впрямь подозревают?.. Дойдя до того, что стряслось нынешним утром, поднял голову. Мила слушала, задумчиво прищурясь. Кирюша ошеломленно жевал разбойничьей бородой. Ириша ахала и раскрывала глаза. — Передачи-то хоть носить будете?.. — невесело оскалясь, спросил Колодников. Тут совершенно некстати в беседу вмешался телефон. С досадливой гримаской Мила взяла аппарат и вышла в коридор, волоча за собой длинный волнистый шнур. «А волны бегут и бегут за кормой…» Трубку сняла по дороге. — Фирма «Эдем»… А-а, это вы, Петр Андреевич!.. Ну, конечно, помню… Мы старых клиентов не забываем… Нет, ну не в таком, конечно, смысле — «старых»!.. Карина?.. Ой, вы знаете, она под таким впечатлением от ваших песен!.. Да еще под гитару!.. Гулко закрылась стеклянная дверь кухни. — Короче, — развязно подытожил Кирюша и, задрав брови, отмерил каждому равную долю коньяка. — У тебя в ментовку раньше приводы были? — Да Бог миловал… — насупившись, отвечал Алексей. — Ну и все! — решительно отрубил Кирюша. — Посылай их, волков позорных… Знаешь, куда?.. Я тебе напишу, потом по бумажке прочтешь… Крепколицая черноволосая Ириша всплеснула руками. — Ну что ты паясничаешь? Что ты паясничаешь? У человека несчастье… — Да нет за ним ничего! — Кирюша улыбнулся дурашливо и, пожав острым плечиком, поднял стопку. — Ну, выпил с Полтиной в подворотне… Да какое их собачье дело, с кем он пил? И где… — Не с Полтиной, а со Скуржавым… — недовольно поправил Колодников. С одной стороны, речи Кирюши малость его успокоили, а с другой — звучали они как-то даже слегка оскорбительно. Получалось, что все пережитые Алексеем страхи яйца выеденного не стоят… — Погоди, — сказал он. — Насчет вчерашнего!.. Вот я им говорю: ушел с работы в девять, в начале десятого… А кто подтвердит? Ключ я на вахту не сдавал… Директор с охранником — в травматологии, то ли в сознании, то ли нет… Кто подтвердит? — Что-то ты не так сделал… — механически, как бы про себя, выговорила Ириша. — Да?.. — проскрежетал, наливаясь злостью, Колодников. — Не так?.. Верно говоришь, Иришка! Умница! И я даже знаю, что именно!.. Не надо было мне тогда вызывать «скорую»! Пусть бы он там сдох, кровью бы истек в своей «Волге»!.. У Алексея затряслись губы. Он схватил стопку. — Придурок, у, придурок!.. — От ненависти к самому себе сводило скулы. — Ведь знал же, знал: всякое доброе дело — наказуемо! Нет, полез… — Опрокинул коньяк и обвел безумными наслезенными глазами отпрянувшие лица супругов Чернолептовых. — Стрелять… — широко разевая рот, объявил он. — Стрелять таких идиотов, пока не размножились!.. Спас утопающего — к стенке тебя!.. Мог украсть — не украл?.. К стенке!.. На плечо легла теплая рука неслышно вернувшейся хозяйки, и Алексей умолк, все еще содрогаясь. — Ну чего ты?.. — ласково спросила Мила, снова помещая телефон на край стола. — Чего разошелся?.. Да если бы у них против тебя хоть одна улика была — думаешь, отпустили бы?.. Ты бы сейчас, Лешенька, в камере сидел, а не с нами… — И все равно странно, — молвила в недоумении Ириша Чернолептова. — Нас тогда побили, тебя побили, Диму… И всех в один и тот же час, на одном и том же месте… — Уже не на одном, — проворчал Алексей. — Но началось-то — где?.. — Да что там «побили»?.. — Колодников выдернул из пачки очередную сигарету и приподнялся со стула навстречу поднесенному Кирюшей огоньку. — Там, как я понял, всем жильцам в разное время по мордасам досталось… Не в этом же суть! Мокруха пошла! Головы режут, гранаты рвут!.. Бесшумно причем… — Ты насчет головы не придумал?.. — жалобно спросила Ириша. Колодников выбросил одинокую струю дыма из левой ноздри (правую ни с того ни с сего заложило) и ответом Иришу не удостоил. Кирюша внезапно выпрямился, чем-то, видать, осененный, похлопал себя по жилетным кармашкам, потом встал и, пробормотав: «Пардон…» — повернулся к обществу задом. Извлек из висящего на стуле пиджака свежий номер «Городских ведомостей», с хрустом развернул… |