Онлайн книга «Зона Справедливости»
|
Когда он открыл дверь на звонок Колодникова, достаточно было первого взгляда, чтобы понять: Кирюша не просто трезв — он трезв вот уже несколько дней подряд. Разбойничья рожа окончательно уступила место иконописному лику. Омрачив чело, Кирюша смотрел на Алексея и словно бы припоминал: где он уже мог видеть этого человека? В свободной руке его Колодников углядел крупно и старательно исписанный тетрадный листок. — Привет, — сказал Алексей. — Привет… — осторожно отозвался Кирюша. Пожал острыми плечами, повертел, разглядывая, письмо и снова поднял на гостя запавшие глаза отшельника и, возможно, великомученика. — Что такое «человек-порох»? — спросил он с недоумением. — Чего?.. — растерялся тот. — Вот… — сказал Кирюша, подавая с порога листок. С первых строк все стало ясно. — "Святое письмо"? — удивился Алексей. — Где взял? — В почтовом ящике… — Надо же! Лет пять этой дряни не было… — Колодников пробежал старательные каракули по диагонали, споткнулся на знакомых фамилиях, вчитался… Такое впечатление, что содержание письма было скатано с одной из жутких листовок и щедро разбавлено отсебятиной. Ну и, как водится, пересыпано грамматическими ошибками. В конце шли угрозы и требования переписать данный текст двадцать раз и подсунуть знакомым… — Ну так что это? — не унимался Кирюша. — «Человек-порох…» — Где? А-а… Вот это?.. «…паложил на рельсу человека пороха…» Понял. Не «человека-пороха», а «человека Пороха». В смысле — человека, которого зовут Порох. Ну, это, видишь ли, был такой подельник у Скуржавого… ныне покойный… Кирюша наморщил чело. — А кто такой Скуржавый? — Слушай, — не выдержал Алексей, возвращая письмо. — Ты так и будешь со мной с порога разговаривать? Кирюша недоверчиво взглянул под ноги, словно и вправду хотел удостовериться, что стоит на пороге собственной квартиры. Вернее, не то чтобы собственной (квартиру супруги Чернолептовы снимали), но тем не менее… — Да, верно… — сказал он после краткого раздумья. — Заходи… Они прошли в единственную и довольно просторную комнату кубических очертаний, где из-под картин не было видно обоев. Светлые возвышенные Иришкины фантазии соседствовали с мрачными шедеврами самого Кирюши. Старенькие Адам и Ева под засохшим древом познания, с которого свешивается змеиный скелетик. Портрет Иуды: бугроватое, рыжевато-мшистое темя, из бельмастого глаза льются струйкой тридцать сребреников. Воспоминания о будущем: оплавленные остовы небоскребов, складывающиеся в подобие проломленного, распадающегося по швам черепа. И так далее… Судя по всему, до изъятия «святого письма» из почтового ящика Кирюша работал. На столе (всяких там мольбертов Чернолептовы не признавали) в окружении кисточек, склянок с водой и прочих причиндалов лежала прикнопленная четвертушка ватмана, на котором бледно начинало прорисовываться тоже нечто апокалиптическое: розовый перепуганный толстячок, из которого, разрывая нежную жирную плоть, лезет на свет божий какое-то жуткое шипастое чудовище. Акварель и немножко гуаши… — Слушай, что вообще происходит?.. — возмущенно спросил Кирюша, бросая тетрадный листок на стол. Алексей криво усмехнулся. — А ты разве еще не понял? Конец света. Страшный суд на дворе… Кирюша задумался. Внешне это выглядело так: замер, задрав клинообразную старообрядческую бороду, и вроде бы принялся высматривать что-то на потолке. — Нет, — упрямо сказал он, снова обретая некоторую подвижность. — Не понимаю… Погоди! — Он повернулся к Колодникову и сдвинул брови. — Кто сейчас сказал про Страшный суд?.. Ты или я? — Я… — То есть ты тоже в курсе? — Да. — То есть ты знаешь… — Не сводя пристальных глаз с гостя, Кирюша потыкал пальцем в край стола, где валялось «святое письмо», — что все это… далеко не просто бред… — Знаю… — сдавленно ответил Колодников. — Потому и пришел… — Хм… — Кирюша задумчиво скорчил несколько гримас подряд. — И что ты обо всем этом думаешь? — Чаем угостишь — скажу, — озлившись, буркнул Алексей, и они проследовали на кухню. * * * Рассказ Колодникова Кирюша выслушал с кислым, брюзгливым видом, насколько можно было судить по левой половине лица. Правую половину он прикрывал ладонью. Поза человека, который стесняется синяка. Потом шумно вздохнул, явил лик полностью и потянулся к своей чашке. — Кстати, коронку я посадил на место… — сообщил он ворчливо ни к селу ни к городу. — Червонец слупили… — Что?.. — Коронку, говорю… — Кирюша открыл рот и раздраженно щелкнул ногтем по клыку из желтого металла. — Меня ж в арке этой вашей так с Божьей помощью уделало, что коронка слетела… Помолчал, посопел сердито. Потом спросил: — Слушай, Леш, а тебе не кажется, что Господь Бог вершит этот свой Страшный суд несколько однобоко? — То есть?.. — Что ж он только по одной заповеди-то карает? — Кирюша был явно не на шутку раздосадован непоследовательностью Господа Бога. — А остальные девять?.. — Н-ну… — Такая постановка вопроса, честно сказать, весьма озадачила Колодникова. — Сначала по одной… Потом, наверное, по остальным… — с диковатой улыбкой предположил он — и замолчал, моргая. — Оч-чень интересно… — язвительно молвил Кирюша. — Это что же тогда выходит? За убийство — сам будешь убит, а за прелюбодеяние?.. Жена, что ли, гульнет? А если холостой? — Н-ну… — сказал Алексей. — Не знаю. — И потом! — сквозь зубы продолжал Кирюша. — «Не убий» — согласен!.. Вот они, скрижали, вот она, заповедь! Но где это слыхано — за мордобой карать?.. Да не было никогда в жизни такой заповеди — «Не бей»!.. Или как это будет по-церковному? «Не бий»?.. Секунд пять прошло в растерянном молчании. — Так что ты хочешь… сказать-то?.. — осторожно прокашлявшись, спросил Колодников. — Я хочу сказать, что чепуха это все, — отрубил Кирюша. — И «святые письма», и… Короче, никакой это, к черту, не Страшный суд! Тут другое… После этих его слов Колодников чуть отшатнулся, в глазах затеплилась робкая надежда. Кажется, не зря толкнуло его что-то изнутри — зайти к Чернолептовым. — Слушай… — зашептал он, резко подаваясь к Кирюше. — А ведь правда… Сам чувствую: что-то тут не то… Ты пойми: я же не против самой идеи Бога… Но всему же есть предел! Кирюш!.. Просек уже что-то, да?.. Кирюша поднялся и, с сомнением покосившись на Алексея, огладил клин бороды. — Знаешь ли ты, что такое ад? — надменно спросил он. Тон его Колодникову не понравился. Да и сам вопрос тоже. — Знаю, — буркнул Алексей. — Сутки там провел… |