Онлайн книга «На острие свечи»
|
– Оксана. – Это что ещё за имя такое? – пробасил он. – Крещена как? – А… Ксения. – Кайся! – разрешил священник. – Каюсь, – кивнула Оксана, – грешна. – В чём грешна? Рассказывай! – Что? С подробностями? – удивилась Оксана. Священник нахмурился. – Когда последний раз была на исповеди? – Никогда. В первый раз. – Что ж тебя никто не наставил-то? – вздохнул он с досадой. – Стоишь тут, время отнимаешь! – Извините. – Да ты не у меня прощения проси, а у Бога! – Виновата. Не могу спокойно слушать нытьё своей матери. Мне кажется, что я её уже готова убить или сдать в дом престарелых. Понимаю, что даже мысли такие – грех смертный, но ничего не могу с этим поделать. – Она замолчала, пытаясь сдержать слёзы. – Ну? Дальше! – поторопил священник. – Что дальше? – удивилась Оксана. – Этого мало, что ли? Что мне делать с этим грехом?! Я раскаиваюсь! Отпустите мне его! – Грехи на исповеди отпускаются все сразу, какие перечислишь. – Всё! Я всё перечислила! – Всё? Все грехи с семи лет? – Ну, не все, конечно. Но то, что меня мучает. – Ладно. Отвечай на вопросы, так быстрее будет. Посты соблюдала? – Да у меня вся жизнь – сплошной пост. Аллергия на всё. – Отвечай просто, да или нет. – Специально нет, не соблюдала. – Матом ругалась? – Было… один раз. Раскаиваюсь. – В карты играла? Гадала? Гороскопами и прочей ворожбой занималась? – Да. – Аборты делала? – Нет. – Внебрачные связи имела? – Да… но… не раскаиваюсь. – Что значит «не раскаиваюсь»? – Если я правильно понимаю, то покаяние – это когда я решаю отречься от греха. А от любви я отказываться не собираюсь и грехом её не считаю. – То есть блуд ты грехом не считаешь? – Я и блудом это не считаю. Священник резко сорвал с головы Оксаны покрывало. – Иди прочь! – сурово сказал он. – Пришла тут ересью своей вонять. Следующий!Ожидая Елену Сергеевну в машине, Оксана морально готовилась к предстоящей истерике. Сейчас друзья-подружки привезут её к машине и начнётся: «Ой, срам какой, опозорила меня на весь приход! Ооооой! Что обо мне люди подумают?!!» «Сама виновата! – мысленно репетировала Оксана. – Не надо было тащить меня насильно. Вот и получила. Я тебя предупреждала!» Но к удивлению Оксаны, на протяжении всей дороги мать скорбно молчала на заднем сиденье. Такое затишье предвещало особенно страшную бурю. Уже почти возле дома она хрипло выдавила из себя: – Значит, в дом престарелых меня сдать решила?! Оксана сначала даже онемела. – Что ты городишь?! – возмутилась она после небольшой паузы. Елена Сергеевна со свистом втянула в себя воздух и истерично в голос разрыдалась. – Блин! – закричала Оксана. – То ты глухая-глухая, а как что не надо, так всё услышишь! Разве подслушивать не грех?! Ну и что толку от такой исповеди?! – и она резко вдарила по тормозам возле въезда во двор. Елена Сергеевна по инерции ударилась о переднее сиденье. – Убить меня хочешь?! – Пристёгиваться надо! Дальше всё было как в тумане. Пока Оксана везла мать до подъезда, та своими воплями успела оповестить весь двор, что если с ней что-то случится, то это её отравила дочь. Пока поднимались в лифте, она орала, что в дом престарелых она ехать не желает, «люди добрые, помогите, из дома родного выселяют». Заткнулась она, только когда увидела, как Оксана начала собирать свои вещи.«Интересное совпадение! – подумала Оксана. – Сначала вспомнилось, как сама в детстве вбила себе в голову, что меня отдадут «Тараканищу», а сейчас всплыл этот мамин бред. А вдруг она действительно?..» – Оксана аж вздрогнула от этой догадки. Ей даже в голову не приходило, что мама на полном серьёзе опасается попасть в дом престарелых. Неужели разговоры на эту тему не просто поводы для скандалов, а реальная фобия, которая грызёт её длинными, одинокими днями и кошмарит по ночам? А бессердечная дочь только отмахивается и огрызается, когда мать пытается поговорить. И ведь надо же было ляпнуть такую чушь на этой дурацкой исповеди! И как она услышала? Оксана горько усмехнулась и вернулась на кухню старой «хрущёвки», где её дожидалась мама. – Ну что? Получила кармический возврат? – спросила она, сняв старуху с паузы. – Хоть твои попы и утверждают, что кармы не существует, но это именно она: сегодня ты не пытаешься понять страхи дочери, а завтра она точно так же не сможет понять твои. Не со зла и не из вредности, а просто потому, что ты не научила её чуткости и состраданию. Понимаешь? Мама задумалась. Кожа её начала светлеть и подтягиваться, и постепенно лицо приобрело былую красоту. Теперь они, как две подруги, сидели за столом. – Я действительно не могла понять, – сказала Елена. – Думала, просто капризничает. – Слава богу, всё можно исправить, – улыбнулась Оксана. Она сходила в спальню и принесла оттуда спящую малышку. – Сейчас ты её успокоишь и объяснишь, что никому, никогда, ни при каких обстоятельствах вы бы её не отдали. – Подожди, не буди! – Губы матери задрожали. – Что? – Я не могу! – Почему? Глаза Елены наполнились слезами и забегали-зашарили по углам кухни, словно она что-то вспоминала. – Я не могу ей этого сказать! Это будет ложь. – Ложь? – Оксана села, прижав к груди спящую девочку. – Ты что, хотела меня отдать? – Я? – Мама испуганно затрясла головой. – Нет… то есть… да. Когда ты родилась, я чуть не оставила тебя в роддоме. – Что за бред? – Кривая улыбка попыталась удержаться на лице Оксаны, но сползла. – Ну-ка рассказывай! – Нет, нет! Это всё забыто и быльём поросло! Никто об этом не знает, а значит, считай, что и не было вовсе! – Рассказывай! – приказала Оксана. – Если не хочешь оказаться в доме престарелых, то рассказывай! Елена уронила голову на ладони и разрыдалась. – Ладно, – примирительно сказала Оксана, – это же не по правде. Это мои фантазии, поэтому не бойся, рассказывай. К делу это не пришить. Неужели папа не хотел на тебе жениться? Не могу в это поверить! – На самом деле любила-то я не твоего отца, а друга его, Вовку, – всхлипнув, выдавила из себя Елена. – Дядю Вову?! |