Онлайн книга «Странники зазеркалья»
|
Рая кивнула. – Прямо давит, аж дышать тяжело. – То есть ты смотришь на Анютку, она играет в песочнице, и тебе при этом тяжело дышать? От страха? – Это не страх, а какая-то тоска. И Анютка тут ни при чём. Просто мы тогда с отцом её разводились. И Ванюшка… я как раз узнала, что беременна. И думала, что раз так, то надо аборт делать. Уже даже записалась. О господи! – Губы Раи задрожали. – Отмени это решение. Не надо делать аборт! – Так я отменила же потом. – Потом – это потом. Надо отменить в тот момент, который вспомнился. Понимаешь? На лице Раи проявилось напряжение, словно она пыталась сдвинуть что-то тяжёлое. – Не отменяется почему-то. Словно мозг парализовало. Ничего не соображаю. – Выйди из себя. – Как это? – Ну, посмотри на себя со стороны. Рая расслабилась. – И что? Смотрю. Сидит такая фифа на лавочке, семечки грызёт. Юбка короткая, эхх… тогда ещё могла себе позволить. – Сядь с ней рядом и скажи, чтобы она отказалась от аборта. – Сказала. – И что она? – Она говорит: «А как я их двоих-то одна поднимать буду?» – Пятерых как-то поднимаешь же! – Ну, тогда же я ещё не знала, что смогу. – То есть ты собиралась пожертвовать сыном, чтобы хватило на содержание дочери. Верно? – О божечки! – Рая схватилась за щёки. – Выходит, так. – А чем это отличается от продажи органов одного ребёнка, чтобы вылечить второго? – Оооооо!!! – застонала Рая. – Но я же этого не сделала! – А почему, кстати, не сделала? – Мы помирились. Потом, правда, всё равно разошлись. Но Ванюшка уже родился к тому времени. – Смотри, что получается: у тебя новый муж, пятеро детей, всё хорошо в жизни, но какая-то часть тебя всё ещё сидит там, возле песочницы и приносит одного ребёнка в жертву другому. И ты понимаешь, что это неправильно, и душе твоей от этого больно. И любое напоминание расковыривает ту коросту. Бессознательно. – Но почему? Я же не сделала этого! – Но и не осознала, что не права! Не исправила ошибку, а просто забыла о ней. Но она никуда не делась! Как объяснить? Вот смотри, – Оксана взяла Раю за руку, – это твоя жизнь. Вот ты идёшь по этой жизни. – Оксана зашагала пальцами по Раиному запястью. – Вот в этом месте ты… – Ой! Ты чего щиплешься? – подпрыгнула на стуле Рая. – Это не я, это ты своими мыслями сделала себе больно. Нечаянно. Мы-то понимаем, что ты хотела как лучше. И вот ты пошла дальше. – Пальцы Оксаны зашагали по локтю. – Но в том месте осталась боль. Верно? Потому что не важно, в каком месте сейчас находятся пальцы, которые её причинили. Болит рука. Верно? Болит вся жизнь от той глупой раны. – И что делать? – Просто вспомнить, вернуться в тот момент и объяснить той молодой и глупой себе, что нет смысла в этом аборте, что всё будет хорошо. Успокоить её. То есть себя. Понимаешь? – Я попробую, – кивнула Рая и снова закрыла глаза. Оксана встала, налила себе кофе и села обратно. Глаза Раи метались под веками. Не открывая их, она спросила: – Не понимаю! Как я должна себе это объяснить? Вот я сижу такая молодая и глупая, вся в тоске. Подсаживаюсь к ней другая я, такая вся толстая и мудрая. Пытаюсь сказать, что не надо. А она на меня смотрит так надменно, типа: «Что ты, тётка, можешь понимать в моих проблемах? Шла бы ты…» – А ведь всё верно, – усмехнулась Оксана. – Ты ж так ничего и не поняла в той проблеме. Так что… где-то она права. Вернись обратно в «молодую-и-глупую». – Ну… вернулась. – Губы Раи скривились, переносица сморщилась. – Вспоминай: зачем тебе было надо делать этот аборт? – Так а как я одна-то? Дай бог Аньку прокормить! – Рая! Ну кто бы позволил тебе и детям в советское время умереть с голоду? А? – Хм… и правда. Что за глупость?! – Объясни это ей. Точнее, себе. – Неа… не получается, – сказала Рая чуть погодя. – Он же меня по рукам и ногам свяжет. От этой-то уже никуда не деться, а… О господи! Неужели я и вправду всё это думала?! – По рукам и ногам свяжет. Откуда такой образ? Можешь представить: ребёнок, который связывает тебя по рукам и ногам? – Ну не буквально же! Это просто выражение. Имеется в виду, что ограничивает свободу. – Ага! Значит, тебе нужна была свобода. Так? Рая кивнула, и лицо её стало виновато-раскаявшимся. – А для чего тебе нужна свобода? – Не знаю… для танцулек, наверное. – Постарайся вспомнить точно. Чего там такого на этих «танцульках», что они для тебя важнее ребёнка. – Ну как? Свобода… – То есть свобода нужна ради танцулек, а танцульки – ради свободы? – Да… ерунда получается. – Рая хихикнула. – Кстати, со своим первым-то я именно на танцах познакомилась. И сразу такая любовь! И конец свободе. – Рая вздохнула. – Ага. Значит, танцы равно любовь, а любовь – конец свободе? – Ну… что-то вроде того. – Нам не надо «что-то вроде»! – возразила Оксана. – Ты понимаешь, что я сейчас могу завести тебя куда угодно своими подсказками? Надо, чтобы ты шла сама, отслеживала свои чувства и состояния. Понимаешь? Давай вернёмся к вопросу «Зачем тебе свобода?». Рая долго думала, потом пожала плечами и сказала: – Выходит, чтобы найти нового мужика. – А зачем тебе новый мужик? – Ну как… детей-то как-то поднимать надо. Одной-то… – То есть не для любви, не для секса, а чтобы поднимать детей? – Ну и для любви, конечно, тоже. – Но про любовь-то ты сказала лишь после моей подсказки. Значит, сама об этом не думала? – Неа. «Надо поднимать детей!» – вот основная мысль. – И чтобы поднимать детей, надо избавиться от ребёнка? – Что за бред?! – Рая вздрогнула, словно что-то с себя стряхнула. – Как такое может быть?! – Вот так и может. В твоём подсознании живёт такой парадокс. Поэтому когда ты думаешь о детях, одновременно обостряется чувство, что надо кого-то принести в жертву. И это тебя пугает. – Так надо убрать к чертям этот парадокс! – Этим мы и занимаемся. Для этого надо понять, что его породило. – А как понять? – Всё так же. Сконцентрироваться на состоянии, которое он создаёт, и вспоминать. Возвращайся туда «к песочнице», смотри на Анютку и принимай решение, что никакого аборта делать не будешь. И слушай, в каком месте твоё тело «протестует». |