Онлайн книга «Тайна дочери пророка. Рука Фатимы»
|
Они сушеные, их надо сначала замочить, а потом готовить. Из всех блюд слуга не притронулся только к этим грибам, как и предупреждал слуга Маффео. Беатриче потерла лоб. – Это ничего не доказывает. Подумай сам… Если бы Маффео в самом деле хотел отравить Джинкима, неужели послал бы слугу со словами, что грибы от него? А если грибы прислал Маффео – значит, произошел несчастный случай: среди съедобных грибов по трагической случайности попались один-два ядовитых. Возможно и другое. Слугу подкупили, и грибы не от Маффео. Или Тайджин лжет. – Беатриче перевела дух. – А как Маффео отнесся к этому обвинению? – Не знаю. Но отвечать ему придется. – По лицу Толуя пробежала зловещая улыбка. – Сейчас его как раз допрашивает отец. И вряд ли он посмеет обмануть хана. – А тот слуга, что принес грибы, – его уже допросили? Толуй покачал головой. – Мерзавец покончил с собой – в порыве раскаяния всадил себе нож в грудь. Наверное, не выдержал мысли, что стал соучастником страшного преступления. И скоро такая же участь ждет Маффео, этого трусливого негодяя. Надеюсь, отец прикажет подвесить его к седлу лошади, чтобы его разорвало на куски… – Толуй! – в ужасе вскрикнула Беатриче. – Не забывай, что Маффео и твой друг! Он не сделал тебе ничего плохого! – Возможно. Но сейчас он показал свое истинное лицо. Она ничего не отвечала – бессмысленно продолжать разговор. Толуй кипит ненавистью, бесполезно его разубеждать. И вдруг ей в голову пришла одна мысль. – Идем разыщем того слугу! – Какого слугу? – Слугу Маффео, который покончил с собой. – Мертвеца?! – Толуй пришел в ужас. – Да. Я хочу убедиться, что он действительно покончил с собой, а не с ним покончили. Тайно они проникли в помещение, где на грубом топчане, сбитом из бамбуковых палок, лежал мертвый слуга. В ногах у него стоял простой светильник. Никаких поминальных свечей. Контраст со смертным одром Джинкима разительный, но закономерный: один – престолонаследник, другой – слуга. Один – жертва, другой – убийца, пусть даже невольный. Слуга обернут в белую простыню из хлопка. Толуй с любопытством и восхищением наблюдал, как наставница медленно, осторожно разворачивает простыню… Беатриче тщательно осмотрела покойника. Китаец лет двадцати пяти – тридцати, худощавого телосложения. На нем одежда, какую носят все слуги при дворце хана: широкие белые штаны, поверх белая блуза со стоячим воротником. В глаза бросаются лишь новые туфли из пурпурного шелка, расшитые золотом, и отвратительная дырка с кровавым ободком на левой груди – след от раны. Оружие лежит рядом. Кто-то вынул кинжал из груди – не брать же его с собой в преисподнюю. Взгляд Беатриче снова привлекли роскошные туфли. – Пурпурные туфли – у слуги?! – Что-что? Не понял тебя, наставница. – Ничего. Просто думаю. Как его нашли? – Беатриче бережно ощупывала рану. – Его нашли лежащим на спине на своей кровати, в комнате для слуг. В руках кинжал, которым он заколол себя. – На твоем месте не делала бы таких поспешных выводов. Она продолжала осматривать покойного в поисках других следов. – Могу ошибаться, но для такого удара ножом на теле слишком мало крови. Толуй растерянно посмотрел на нее: – И что это значит? – Если он не профессиональный убийца, попавший в нужную точку, после чего смерть наступает мгновенно и без особого кровотечения, значит, к этому моменту был уже мертв. А это в свою очередь означает: он не мог сделать это сам. Думаю, на убийцу-профессионала он не тянул. Толуй наморщил лоб. – Разве тогда не видно было бы следов борьбы? – Нет, если он в этот момент был мертв. Может быть, его убили совсем в другом месте, а потом перенесли в эту комнату. Но прежде всего… И вдруг ее осенило – вспомнилась одна история, услышанная на лекции по судебной медицине. Профессор рассказывал о враче, который в своем заключении написал: «Смерть наступила естественным путем» – и проглядел колотую рану на спине. – Толуй, помоги мне перевернуть его. Вместе они перевернули слугу на бок. Но надежды не оправдались: на спине никаких ран. Жаль, ее предположение о насильственной смерти чуть не рухнуло. Тут пришла на ум еще одна идея. Беатриче приподняла толстую черную косу умершего – и действительно… – Вот видишь! Толуй непонимающе уставился на нее. А она не сумела удержать торжествующей улыбки, хотя улыбаться в присутствии покойника неуместно. Вот доказательство, которое она искала, – свидетельство непричастности Маффео к смерти Джинкима! Здесь орудовал опытный, ловкий профессионал. – Видишь эту рану – прямо под линией волос? – И показала на небольшую точку. – На первый взгляд ее можно принять за родимое пятно, но это кровь – темная, запекшаяся кровь. Если желаешь кому-либо мгновенной смерти – надо всадить нож именно сюда: в ствол головного мозга между основанием черепа и первым позвонком. Человек мгновенно умирает. Не успевает даже позвать на помощь. – Ранка такая маленькая… – удивился Толуй. – Как только от такого удара… – Человеческое тело более ранимо, чем кажется. Для такого убийства, как это, не надо меча. Вполне хватит и ножа толщиной с мизинец. Но надо знать определенную точку. А это означает только одно, – она торжествующе посмотрела на юношу, – кто бы ни был убийца, он, безусловно, профессионал. Он точно знал, что и как делать, чтобы рана не бросалась в глаза. Маффео не виновен. Толуй тяжело дышал. Казалось, в нем борются два чувства – естественная ярость и убедительные аргументы Беатриче. Наконец он предложил: – Идем скорее, поговорим с отцом! К Хубилаю их пропустили без задержки. Хан тут же принял их. Увидев его, Беатриче пришла в ужас: враз одряхлевший и совершенно поседевший, он сгорбившись сидел на своем троне; веки нервно подергивались. Неудивительно – судьба нанесла ему тяжелый удар: убили его брата. И убил один из ближайших доверенных ему людей – по крайней мере, так он считал. А ведь Джинким предостерегал его от излишней доверчивости. И вот теперь Хубилая терзает не только горечь утраты, но и угрызения совести: почему не послушался брата… – Что вам надо? – спросил Хубилай слабым, каким-то отчужденным голосом. Перед ними сидит сломленный горем дряхлый старик. – Оставьте меня одного. Я ни с кем не желаю разговаривать. – Послушай, отец… – Молчи! – гневно выкрикнул Хубилай; лицо его полно ненависти. – Оглянись вокруг! |