Онлайн книга «Наследник Шимилора»
— С вами все в порядке, гарсин? А я подстрелил негодяя. Это он убил вашу лошадь, монгарс. Он уже и к следующей подбирался, а тут я. Бр-р-р, до сих пор руки трясутся, хоть и поделом ему, Пеглеву выродку. — Поди попроси у трактирщика выпить, — сочувственно сказала я. Лаверэльские крестьяне — миролюбивый народ, и для Бара, наверняка, убийство человека было серьезным потрясением. Тем временем Нолколеда откинула с головы убитого коричневый капюшон. На смуглом лбу отчетливо виден был круг, поделенный вертикальной чертой пополам. Одна половина представляла обыкновенное благообразное человеческое лицо. Другая казалась ужасной маской. Даже в виде грубой татуировки на нее нельзя было смотреть без содрогания. — Что это? — прошептала я. — Это знак Модита, — раздался тихий голос Зилезана. Вместе с ним из трактира выбежал Чаня. Он брезгливо обнюхал покойника и, радостно виляя хвостом, устремился к своему приятелю Бару. — Защити нас, великий Шан, — Амадас Мегедэль скрестил руки. — Не стоит говорить об этом ночью. И он суеверно покосился на небо, где струило зловещую зелень ночное светило. — Значит, эти люди поклоняются Модиту, — задумчиво проговорила Нолколеда. — Не к добру это все, ох, не к добру, — вздохнуд Бар. — Вы бы, монгарс, поговорили с трактирщиком. Сдается мне, он может вам кой-чего рассказать. Сэф тут же направился обратно в трактир, мы с Нолколедой последовали за ним. — Держи, — шепнула мне немка, вкладывая в руку пистолет. — Если что — просто целься, стрелять не обязательно. В трактире уже наводили порядок: служанки выметали из-под лавок и столов черепки и разбросанную еду. — Виданное ли дело, господа! — завидев нас, воскликнул хозяин. — Вам придется возместить мои убытки! — Ну-ка отвечай, откуда взялись здесь эти люди? — грозно воскликнул Сэф, направляя шпагу на толстую шею хозяина. Из-под лестницы тут же выскочили двое громил. — Стоять! — тихо сказала Нолколеда, наводя на них пистолет. Я последовала ее примеру, очень надеясь, что рука у меня не дрожит. — Приятель, ты бы уважил досточтимых господ. Им это и впрямь любопытно, — послышался вкрадчивый голос Бара. Мой слуга зачем-то последовал за нами в трактир. К моему удивлению, просьба Бара возымела действие. Трактирщик изменился в лице и закашлялся. — Господа, господа, я ни в чем не виноват! Эти люди… Они пришли сегодня вечером — около шести часов после восхода. Они заплатили за ужин и сказали, что хотят подождать здесь кое-кого. Теперь я понимаю, что речь шла о вас… — Еще что? — шпага Сэфа чуть сдвинулась вперед. — А больше я ничего не знаю! — Они, наверное, что-то тебе объяснили, — снова вмешался Бар. — А, ну да. Тот, высокий, — он у них главный — сказал, что вы, монгарс, похитили у него жену. Он сказал, что дело это семейное, и велел мне не вмешиваться. Он обещал, что все будет тихо… — Это все? — шпага снова сделала легкое движение. — Все, все! Они предлагали мне деньги, но я не хотел брать. Вот, видите — кошелек. Целехонек! Я не из тех, кто берет деньги за такие дела. Поверьте мне, господа! — Ты знаешь, кто эти люди? — спросил Сэф, наконец опуская шпагу. Трактирщик, облегченно дыша, схватился за шею. — Дурные это люди. И нездешние. У нас их называют мускарами. Вам в столице и не снилось, что тут у нас творится. Так значит, это и были мускары — райшманские шпионы, о которых говорил мне шеф… — Кстати, а кто убил этих двоих? — поинтересовалась я. — Пегль их знает, — пожал плечами Бар. — Тут тоже потасовка началась. Попали кому-то под горячую руку… Я так думаю, туда им и дорога. Ночевать мы все-таки остались в «Медвежьем углу». Перед сном все собрались в одной из отведенных нам комнат. Бара я отправила спать в другую: на мой взгляд, он заслужил отдых, а нам надо было поговорить без посторонних ушей. — Модит — самое отвратительное местное божество, — рассказывал сенс Зилезан. — Двуликий бог-оборотень. Он ответственен за самые гнусные дела: обман, воровство, черную магию и, извините, проституцию. Ему поклоняются немногие и тайно — во всяком случае, в Шимилоре. «Слуги Модита» — так они себя называют — утверждают, что истинная гармония таится в слиянии прекрасного и безобразного… Слушая сенса, я вспомнила выставку молодых художников, на которой я побывала в Вэллайде. Они тоже называли себя «слугами Модита», но тогда я не придала этому значения. В Лаверэле имя Модита использовали в значении «дьявол» или «черт». Что ж, сатанисты встречаются повсюду. А картины на выставке были жуткие… Позже я услышала, что королевский суд закрыл ее как «оскорбляющую чувство прекрасного». — Ловко мы их! — с гордостью заявил Сэф. Нолколеда только что перевязала ему раненое плечо. Рана была несерьезная — во всяком случае, так сказала немка, а ее познаниям в медицине мы уже привыкли доверять. Но Сэф все равно был бледен — от вида собственной крови. — Слишком ловко. Если они хотели нас убить, то действовали странно, — заметила Нолколеда. — Действительно, странно, — согласилась я. — Например, когда я сунулась в окно… Почему мускар не выстрелил? Сэф с Ледой переглянулись так, как будто знали больше меня. — Возможно, они хотели взять в плен, причем именно тебя, — проговорил Семафэль. — Ну, знатная дама, все такое… они могли бы потребовать выкуп… Мне это объяснение показалось натянутым. — Может быть, стоит связаться с Базой? — тихо сказала я. — Ни в коем случае, — отрезала Нолколеда. — Никакой угрозы для миссии нет. Фраматы не любят, когда их беспокоят по пустякам. «Ничего себе пустяки», — подумала я, но вслух спорить не стала. Ни сенс, ни Сэф не поддержали меня, а они провели в Лаверэле гораздо больше времени, чем я. Перед тем, как уйти, Сэф задержался на пороге. — Ну что, солнце мое, с боевым крещением! — сказал он. — Да уж, — покраснела я. — Проку от меня было немного. Мне действительно было стыдно за свое бездействие: пока я охала и ахала над окровавленным рукавом Сэфа, немка, бесцеремонно отодвинув меня, сделала все, что полагается. Я даже разозлилась на нее: чего она суется! Хотя следовало досадовать на себя, собственную неловкость и неумение… Кажется, эти качества не очень нравятся мужчинам. Тем неожиданнее оказались слова Сэфа: — Я тоже был не на высоте. Но мне очень хотелось тебя защитить. Спокойной ночи! — Спокойной ночи, — растерянно отозвалась я. Потом закрыла за ним дверь и оглянулась на Нолколеду. Немка, как ни в чем не бывало, взбивала подушку. — Вам помочь, гарсин? — спросила она. — Или справитесь сами? |