Онлайн книга «Наследник Шимилора»
— Ну, за нашу победу! — провозгласил тост досточтимый Мегедэль, поднимая тяжелый бронзовый кубок. — За успех нашего безнадежного предприятия, — отозвался Сэф. «За сбычу мечт», — подумала я, но не знала, как это сказать по-лаверэльски. Вино, выпитое вперемешку с «Кислятиной», быстро сделало свое дело. Мы сидели, раскрасневшиеся и довольные, вспоминая забавные случаи из нашего путешествия. Неизменным успехом пользовался хвастливый рассказ Чанга о победе над миллальфскими собаками. Лесант был весел и все не хотел уходить спать, как ни настаивал на этом Денис. Мегедэль уже узнал о свадьбе Дениса и Леды, сначала лицо его выразило бесконечное отчаяние, потом он налил вино до краев — себе и Денису — и с чувством произнес: — Берегите ее, монгарс. Я бы вызвал вас на дуэль, но выбор гарсин для меня священен. Выпьем за эту женщину. Прекрасную, не побоюсь этого слова, женщину! Господа! Выпьем стоя за всех прекрасных женщин! Мужчины поднялись и чокнулись, проливая вино на стол. Мы с Нолколедой, прижавшись друг к другу, тихо хихикали. — Тебе не удалось его переубедить? — шепнула вдруг немка. Я сразу поняла, о чем она говорит. — Нет. Он уедет с тобой. А мы вдобавок поссорились. — Вообще-то, это не очень честно с моей стороны — ехать с ним, — сказала Леда. — Нечестно по отношению к нему и к тебе. Знаешь, почему я это делаю? — Знаю, — кивнула я. — Ты хочешь быть подальше от Сэфа. Знаешь, я тоже виновата перед тобой. Но я не хотела, так вышло… Немка решительно допила бокал до дна. — Больше не говори. Ненавижу мужчин с голубыми глазами! В них есть что-то… безнравственное, мягко говоря. Посмотри на этого красавчика, — она зыркнула в сторну Сэфа. — Хорош? — Хорош, — признала я. — А я его ненавижу. — Понятно, — вздохнула я, потянувшись за кувшином. — Позвольте налить вам «Кислятины», гарсин, — тут же спохватился Киалк. Зять Мегедэля, хмурый чернобровый красавец, бросал на нас с Нолколедой заинтересованные взгляды, был по-провинциальному галантен, но кокетничать в присутствии тестя не решался. Я протянула ему бокал. — Половину, досточтимый Киалк. — Сколько?! — деланно ужаснулся Сэф. — Ну… чуть-чуть. — Предлагаю спеть, — сказал Мегедэль. — Во славу короля. Сэф с готовностью приосанился. — Ваше величество, вы же оставите меня распорядителем королевских забав? Я сделаю вашу любимую песню государственным гимном! Ну что, господа, как насчет бухты Нивальд? Нынче это актуально: именно там решится судьба королевства. Мы, весело фальшивя, спели любимую песню короля. — А теперь, с позволения его величества, я бы напомнил старинную застольную песню, — предложил Мегедэль, когда мы умолкли. Помогай, сынок! Обняв за плечо Киалка, Мегедэль затянул церковным басом, от которого, казалось, запрыгали бокалы на столе: — Нальем в бокалы до краев «Кислятины», друзья! Поднимем тост без лишних слов во славу короля! Во славу всех прекрасных дам, пастушек и портних, И наших жен, сварливых жен — мы выпьем и за них! О-хэй! О-хэй! За них, за них, за них! Киалк подхватил припев медовым тенором и вместе с Мегедэлем продолжил: Нальем «Кислятины», друзья, в бокалы до краев! Мы пьем за тех, с кем жизнь свела, — друзей или врагов. Пока рука наша крепка — в ней шпага и бокал, А от излишнего глотка никто не умирал! О-хэй! О-хэй! Никто не умирал! Слушатели одобрили песню бурными аплодисментами. Однако Сэф тут же заметил, что вообще-то застольные песни поют не так. — Все возьмите в руки бокалы! Так, хорошо! Каждый пусть слегка обнимет соседа. Леда, не стесняйся, досточтимому Мегедэлю это только приятно, а командир простит. Командир, подвинься к Жанне. Ну что вы как не родные! Так, поем, раскачиваемся из стороны в сторону и в такт размахиваем бокалами. «О-хэй» орем что есть мочи, поднимая бокалы над головой. Начали! На моем плече лежала рука Дениса. Я чувствовала рядом плечо Нолколеды, напротив горланил Сэф и подтягивал Бар с возмутительно трезвым лицом. Мне было весело до слез. Или до смешного грустно — как тут определишь? Хорошая песня. Пусть это будет наша песня. Отрядная. Строевая. Наш маленький гимн… А потом мы не чокаясь выпили за сенса Зилезана. Помянули и миллальфцев, которым не суждено уже вернуться в родное селение. Стало вдруг зябко, будто души ушедших друзей тихо проплыли над нами. Мы замолчали. Денис шепнул Лесанту: — Ваше величество, я категорически настаиваю, чтобы вы легли. Вы же хотите вернуться в Вэллайд на своих ногах? — Хорошо, Фериан. Спокойной ночи, господа. Денис вышел вслед за мальчиком — проверить, как он устроился. Нолколеда вдруг подтолкнула меня в бок. — Ну что же ты? Иди за ним! Я недоуменно посмотрела на нее. — Иди, иди, — настаивала немка. — Другого случая может не представиться. Это правда, дошло вдруг до меня. Не исключено, что события станут развиваться по худшему сценарию. Райшманы возьмут Вэллайд, и тогда вероятнее всего всех нас ждет смерть. Или бегство. Или… возвращение на Землю. И не представится другого случая сказать самое главное. Я потерла ладонями лицо, пригладила волосы и потихоньку вышла вслед за Денисом. Мы столкнулись у дверей каюты, предоставленной юному королю. Пока я смущенно собиралась с духом, Денис заговорил первым. — Мне кажется, ты решила, что я на тебя обиделся. Это не так. — Мне кажется, что между нами слишком много «кажется», — выпалила я. — Эти «кажется» сводят меня с ума. В общем, так. Я тебя люблю. Я очень ждала твоего звонка после той нашей зимней прогулки. Я отправилась в Лаверэль, чтобы найти тебя. Я поехала искать принца, а на самом деле искала тебя. Все, что я делаю и говорю, — для тебя. Потому что ты моя судьба. И никаких «кажется». Я уверена в этом. Да посмотри на меня, в конце концов! Денис повернулся ко мне. Я прочла в темных глазах сожаление пополам с недоверием. Он покачал головой. — Ты не боишься пожалеть о том, что сказала? Ты, наверное, думаешь, мы погибнем… А мне почему-то кажется, что мы банально останемся живы. И тогда тебе будет неловко за свою откровенность. — Это почему это мне должно быть неловко?! — с негодованием воскликнула я. — По-твоему любовь можно запереть в старый сундук и сесть на него сверху, подобно скупому рыцарю? Да что от нее останется, от такой любви? Нет. Ты меня не любишь — пускай. Ты уезжаешь — попутного ветра в горбатую спину. Во всем виновата злая судьба — возможно. Но мне будет гораздо легче жить, зная, что где-то на свете есть человек, которому я подарила свою любовь. Дарить приятнее, чем принимать дар. Потому что совсем не обязательно обладать тем, что любишь. |