Книга Дело Белки, страница 80 – Александр Даган

— Ну хватит! Иди-ка, Левка, к столу!

— Зачем? — изо всех сил стараясь не впасть в панику, осторожно поинтересовался я.

— Затем, что ночь на дворе! А я после полуночи стараюсь не есть! — объяснила Баба-яга и, хлопнув в ладоши, оживила лавку, на которой я сидел.

«Ядрены пассатижи! Неужели съест?!» — мелькнуло в моем мозгу, когда скамья, резво цокая точеными ножками, понесла меня к столу, за который уже уселась проголодавшаяся ведьма. Судя по всему, именно это Арина Родионовна и собиралась сделать. Во всяком случае, она уже сложила руки перед собой и, закрыв глаза, начала что-то бубнить в свои сомкнутые ладони — ни дать ни взять благочестивая старушка, которая перед трапезой благодарит Господа Бога за дарованную ей пищу. Впрочем, текст бабкиной «молитвы» оказался довольно странным, хотя и вполне знакомым:

— Сорока-ворона кашку варила! Сорока-ворона деток кормила! Этому дала…

Тут же откуда-то сверху на стол упала миска с дымящейся кашей!

— Этому дала…

На стол шлепнулась еще одна миска.

— Этому и этому дала…

Еще два удара об стол, и вот перед Бабой-ягой выстроились целых четыре деревянных плошки с горячей, аппетитно пахнущей пшенкой.

— А этому…

Старуха наконец-то открыла глаза и строго уставилась на мою скромную персону.

— А этому… Ладно! Этому, так и быть, тоже дала!

После этих слов на стол рухнула последняя, пятая миска. Она была чуть поменьше остальных, но зато оказалась прямо передо мной.

— Ну что смотришь?! Лопай! — усмехнулась Баба-яга. — Или мяса хочешь?

— Нет, что вы?! Спасибо! — поспешил я откреститься от опасного предложения.

— Вот и хорошо! — одобрила Арина Родионовна. — А то я уже лет восемьдесят как вегетарианствую.

— Правда? — с облегчением воскликнул я и по смеющимся глазам Бабы-яги понял, что от старухи не укрылось, какие тревожные взгляды я бросал на ее печную лопату.

Получалось, что она специально решила меня слегка попугать. Что ж, поделом мне — будешь подозревать ближнего в черных делах, не удивляйся, если столкнешься с черным юмором.

Ужинали мы молча. Кратковременная вспышка недоброго старухиного веселья снова сменилась ведомыми ей одной мрачными размышлениями. Расправившись со своей порцией каши и приговорив еще пару мисок добавки, я наконец решился поинтересоваться у Арины Родионовны тем, что ее так тревожит. Но, к сожалению, она и теперь была отнюдь не расположена к беседе.

— Меньше знаешь — крепче спишь! — оборвала мои расспросы Баба-яга.

— Не скажите, Арина Родионовна! — попробовал пошутить я. — Иной раз именно знания и усыпляют. По лекциям в универе помню!

— Ну вот и поезжай себе на свою лекцию! — сказала старуха, щелкая пальцами, и я поехал.

Странным образом мой путь в университет лежал по Рублево-Успенскому шоссе. Очень неподходящая трасса, чтобы куда-то опаздывать. Мало того, что там вечная пробка, так еще и ментов пруд пруди. Да с такими расценками, что при моих доходах о нарушениях лучше не помышлять. Увы, какой-то черт меня все ж таки дернул выйти на встречную полосу. После чего я окончательно пролетел с лекцией, а вернее, сначала в кого-то врезался, а потом пролетел, причем прямо через лобовое стекло.

Очнулся я от воя сирены. Сначала мне показалось, что это «скорая помощь» прибыла собирать мои фрагменты со здешней узкой обочины. Однако вскоре ее истошный вой трансформировался в не менее истошный женский визг. А тот в свою очередь стал распадаться на более-менее внятные слова и многочисленные междометия.

— Козел! Кретин долбаный! Ты что ж, гад такой, сделал?! Куда ты пер, урод?! Я тебя спрашиваю!

Еще не подняв головы, я уже знал, что из всех автодорожных зол выбрал самое большее — столкновение с классической рублевской дамочкой, почти наверняка крашеной блондинкой и более чем наверняка натуральной стервой.

— Лишенец! На фига ты вообще сюда влез! С твоими дровами только по дальним выселкам ездить!

Точно! Я не ошибся. Этой мало будет выпотрошить мои и без того полупустые карманы. Для полного морального удовлетворения она должна живьем содрать с меня шкуру и пустить ее на кожаный салон своей новой тачки. А то, что после этого от меня останется, велит собрать в маленький полиэтиленовый пакетик и скормить своему любимому той-терьеру.

— Что ты лежишь?! Вставай, посмотри, во что ты мне эркер превратил. Я уже про каминный зал не говорю! Скотина! Я же только что евроремонт сделала!

С каждым словом пострадавшей от моего лихачества дамочки мне хотелось как можно глубже зарыться в качественный местный асфальт. Тем более что меня скоро так или иначе в него закатают. Шутка ли сказать: я разворотил женщине новенький эркер. Оставалось только набраться мужества, поднять голову и посмотреть, что же это такое.

Я посмотрел, и обретенное знание не прибавило мне ни покоя, ни радости. Напротив, я лишь теперь смог оценить подлинный размер случившейся катастрофы. Прямо посередине Рублево-Успенского шоссе стояли покореженные в столкновении друг с другом два транспортных средства: моя, а вернее взятая по доверенности у Бабы-яги избушка на курьих ножках и принадлежащий нервной дамочке элитный коттедж на страусиных ногах.

— Ну что, понимаешь теперь, на какое бабло ты попал?! — продолжила набрасываться на меня жертва аварии.

— Понимаю! — с ужасом прошептал я, но мой слабый голос не был услышан. Он потонул в реве звуковых сигналов, издаваемых бесконечной вереницей застрявших в созданной мною пробке эксклюзивных экипажей.

Боже, каких только моделей здесь не было?! И роскошные виллы на кенгуриных лапах, и многоэтажные особняки на массивных слоновьих конечностях, и даже пара-тройка роющих копытами асфальт дворцов в мавританском стиле. И вдруг надо всем создаваемым ими шумом и гвалтом разнесся властный, многократно усиленный мегафоном рык:

— Принимаем! Принимаем к обочине! Освобождаем проезд!

Оглянувшись на этот глас возмездия, я увидел нечто совершенно невообразимое и кошмарное одновременно. К месту аварии скачками приближался стационарный пост ДПС на длинных волчьих ногах. «Бежать! Только бежать!» — в панике подумал я и прыгнул в чрево раскуроченной мной избушки.

— Давай! Выноси, милая! — обратился я к покосившемуся срубу, кладя руки на штурвал-прялку.

А снаружи ревел и негодовал невидимый сотрудник ГАИ:

— Избушка на курьих ножках, остановитесь! Повторяю! Избушка на курьих ножках, остановитесь!

— Не слушай его, родная! Не надо! Жми! Жми на всю катушку! — увещевал я пошатывающийся на бегу бревенчатый домик.

— Избушка на курьих ножках, это последнее предупреждение! Немедленно примите вправо, остановитесь, повернитесь к лесу задом, а ко мне передом!

И избушка затормозила!