Онлайн книга «Очарованный дембель. У реки Смородины»
|
Н. С. Лесков Княжий терем оказался самым натуральным дворцом – большим и помпезным. Его крылья терялись в темноте. Дождь методично падал, гоняя по улицам потоки воды. Федорин провел через посты дембелей с колобком на руках, их молчаливая процессия проследовала через мощеный двор к парадному. По бокам высокого крыльца стояли две массивные тумбы, на которых сидела пара каменных львов. Под лапой каждого покоилось по шару. Неведомые скульпторы постарались: статуи хищников были очень натуралистичны. Львы скалили свирепые морды, мол, не влезай во дворец без приглашения… Глядя на скульптуры, Иван подумал, что каменный шар символизируют колобка, а вся композиция со львом – момент, предшествующий уходу Хлеборобота от царя зверей. «И ото льва ушел», – хмыкнул Старшой. Троица с колобком поднялась по ступеням. – Фу, ну и погодка, – пожаловался Егор внутри. – Н-ничего, бывает и хуже, – ответил сыскарь. – Наконец-то! – воскликнул появившийся на лестнице лысый невысокий вояка при усах. – Радогаст, случилось невозможное… Кто эти люди? – Мои с-сотрудники, г-господин воевода. При них можно. Воевода взялся за ус, отпустил. Иван да Егор рассмотрели дорогой кафтан, золотой пояс, на котором висела дорогая сабля. Крут, ничего не скажешь. – Хорошо. Велемудр зверски убит! – Великий князь?! – не поверил ушам сыскарь. – Как? Где? Воевода махнул вправо: – В уродском зале. – Н-ни в коем случае не допускайте к телу княжну Василису, прошу вас! Федорин бросил плащ на диванчик и зашагал по коридору. Удары каблуков о мраморный пол разносились прихотливым эхом в гулком полумраке, словно щелчки метронома, отмеривающего Вселенной ее последние секунды. Дембеля и Хлеборобот поспешили за сыскарем. Старшой нагнал его первым. – Почему «уродский зал»? – Там выставлены всякие уроды, потому и уродский, – сухо пояснил Радогаст. Колобок взял на себя труд расширить познания близнецов: – Великий князь Путята любил собирать животных-ублюдков, и людей тоже. Их превращали в чучела, сушили или помещали в специальные жидкости. Потомки князя так и оставили этих гадких уродов в отдельной комнате. – Насколько мне известно, князь Велемудр не любил этот зал, – промолвил Федорин. – Тем страннее… В этот момент они достигли закрытых дверей, возле которых стояла пара стражников. Охранники знали Радогаста в лицо, потому приняли секиры в стороны. Федорин толкнул двери, створки распахнулись, и делегация сыскарей вошла в просторное круглое помещение, освещенное множеством свеч и уставленное по периметру чучелами и столами. Но не ужасные экспонаты княжеской кунцкамеры поразили Федорина, дембелей да колобка. В центре, на полированном мраморном полу лежал, раскинув руки и ноги, пожилой человек. Кисти были свернуты в кукиши. Живот и грудь представляли собой одну большую рану. Голый князь лежал на спине, «звездой», вписанной в кровавый круг. Иван и даже Егор припомнили похожую картинку. Что-то в учебнике истории. Кажется, связанное с художником. То ли с Микеланджело, то ли с да Винчи. Отведя глаза от страшного зрелища, парни стали рассматривать уродцев. В зале красовались двухголовый водяной, медведь с утиным клювом и лебедиными крыльями, какой-то саблезубый хомяк-переросток и куча мелких экспонатов один другого отвратительнее. – П-пожалуй, у нас три объяснения происшедшего, – проговорил сыскарь Федорин, почесывая тонкий щетинистый подбородок. – Первая – самоубийство ради веры. Да-да, господари мои, не делайте скучных мордочек. По следам совершенно очевидно, что круг усопший нарисовал сам. Ну, до того как стать окончательно усопшим. – А вторая версия? – спросил Иван. – Убийство-жертвоприношение, ловко обставленное как самоубийство. – Это ближе к правде. Вряд ли князь покончил с собой таким… э… экспрессивным способом. А третья? Радогаст пожал плечами: – Неосторожное обращение с ножом. – Вы это серьезно?! – выдохнул Егор. – Да. Н-начальство всегда требует, чтобы было хотя бы три рабочих объяснения, – пояснил сыскарь. – Кому-то наверху пришло в голову, что это показатель нашего трудолюбия. Давайте к делу. Что вы можете сказать обо всем этом? – Зря мы сюда пришли, – честно выразил мнение Емельянов-младший. Иван с внутренним содроганием заставил себя вновь осмотреть зал. – Знаете, положение тела… Это звезда. Явная пятиконечная звезда, или пентаграмма. – Вы так думаете? – с оттенком разочарования переспросил Федорин. – Я сразу же отмел это наблюдение. Притом не по единственной причине. Пентаграмма – это же знак Кощея и его армии, совершившей восстание. Но у Кощея давным-давно нет лютых последователей. Что еще? Разумеется, пентакль в своем наидревнейшем значении олицетворяет женское начало. Но тут-то и загвоздка. Звезда-то не пятиконечная! – То есть?! – Опустите взгляд чуть ниже ран живота. Дембеля тут же отыскали шестой луч звезды. Итак, шестиконечная. – Стало быть, не пентакль, – проговорил Старшой. – А что? Шестакль? – подал голос Егор. – Секстакль, – уточнил Радогаст. – Если по-древнегречневому. Слово вызывало в мозге Ивана ассоциации с постановками Виктюка. Этакие сексуальные спектакли… – Почему фиги? – озадачился он. – Намек на Змея Горыныча? Трехглавость… Может быть, князь куда-то указывает? Емельянов-старший прочертил мысленную линию в направлении большого пальца правой руки, образующего «нос» кукиша, и уперся взглядом в двухголового водяного. «Ум хорошо, два лучше? Отгадка смерти связана с водой? – мысленно перебирал версии Иван. – Нет, все не то!» Теперь он проследил за левой рукой Велемудра. Она указывала на чучело саблезубого хомяка. – Хомяк – символ богатства и запасливости. – И жадности, – подсказал Федорин. – Угу. Но нам это ничем не поможет, – изрек дембель с видом опытного криминалиста, хотя где-то на самом краешке его сознания мелькнуло воспоминание о роли жадности в одном очень древнем культе. – Мне, если честно, неясно, почему князь высунул язык. – Такое бывает. – Сыскарь махнул. – Непроизвольное сокращение мышц. Старшой посмотрел наверх. Прямо над беднягой висела фреска, точнее, расписан-то был весь потолок, но именно над князем располагалось изображение отвратительного черного человека с хвостом змея. – А кто это? – спросил Иван. Радогаст и Егор задрали головы, а колобок слегка качнулся назад. |