Книга Очарованный дембель. Сила басурманская, страница 15 – Сергей Панарин

В большом зале, где позолота носила характер чрезмерной, а драгоценные ткани были навалены в чрезвычайном беспорядке, возвышался трон Юрия. Сам князь сидел на алой подушке, а рядом с ним стояли суровый воевода и мудрый советник. Причем оба были широки в плечах, статны, хоть и седы. Князь Близорукий прищурился, отчего его круглое лицо сделалось монгольским, поправил на голове приплюснутую соболью шапку, расправил широкие рукава дорогущего кафтана, расшитого жемчугами, и приготовился слушать.

– Исполать тебе, великий княже, – поклонился Неслух. – Ныне принужден обстоятельствами говорить не как твой верный слуга, а как сопроводитель послов иноземных.

– А то, что имело место в Торчке-на-Дыму, ты видел или в Персиянии испытывал прохладу вод и сладость плодово-овощную? – проговорил Юрий слегка в нос.

– Свидетельствовал событиям страшным и жизнь нашу на долгий срок предопределяющим. Видел подвиг сих двух витязей, оборонивших землю рассейскую от черного зла. Слы…

– Погоди, Неслух, рассказывать, что ты там слышал, – скаламбурил князь. – Если это персиянские послы, то не выходит ли, что Эрэфия спасена исключительно их стараниями? Нешто в нашей земле не осталось богатырей?

– Так они наши, наши, князь-надежа! – горячо затараторил книжник. – Рассеяне.

– И обратно погоди, летописец. – Близорукий нахмурился, поднялся с трона.

Перед близнецами предстал невысокий полный человек с трепещущими ноздрями, который то сжимал, то разжимал кулаки. Губы князя шевелились, и Иван решил, что он считает, чтобы успокоиться.

– Я тя в письмоблюды разжалую, – тихо пообещал Юрий Неслуху, садясь. – Толкуй внятно, не запутывай концов.

– Не вели казнить, вели разъяснение преподнесть, – начал книжник и обстоятельно поведал о братьях Емельяновых, о нападении мешочников на купца Торгаши-Керима да о Крупном Оптовище.

Князь помолчал, теребя себя за мочку правого уха, затем изрек:

– Эти коты в мешках совсем оборзели. Тут от нечисти некуда деваться, так и люди туды ж, лиходействуют бессовестно, – и обернулся на воеводу.

– Ищем, княже. Разбойники, известные как холщовые коты, будут схвачены, казнены и наказаны, – заверил ратник.

– Что он мелет? – теперь Юрий апеллировал к мудрецу.

Седовласый советник негромко, но внушительно сказал:

– Человеку меча свойственна недостаточная гибкость языка, великий князь. Главное здесь тщание и рвение, кои присущи нашей дружине, они заменяют ей сообразительность и утонченность. Впрочем, я бы сделал так…

– Ладно, позже, – отмахнулся Близорукий. – Подарки привезли?

– Целый воз, – коротко ответил Иван.

– Куда ж я их… – Юрий стал беспомощно озираться, будто присматривал место для даров прямо здесь, в тронном зале. – Ладно, в хлеву постоят. Грамоты гоните.

Егор передал князю ларец. Юрий взломал печати, развернул один из пергаментов. Зашевелил губами, чуть ли не потея от натуги интеллекта. Затем сдался:

– Эй, Гриня! Гришка!

В зал вошел зеленый распорядитель.

– Что ты плывешь, аки ладья? – раздраженно сказал князь. – Шибче. Огласи!

Зеленый взял пергамент и громко зачитал:

– Ассалям аллейкум, падишахши Джурусс Тут-рука-паша! Калям-халям джамиляй касым илрахман…

– Тпру! – оборвал князь. – Так и я могу. А по-нашенски?

Распорядитель взял из рук повелителя Мозгвы второй пергамент, откашлялся и снова принялся декламировать фирменным дикторским голосом:

– Здравствовать тебе, князь Юрий Близорукий! Пишет тебе любящий брат по власти и владыка всех персиян Исмаил из солнечного Хусейнобада, да продлятся мои годы не меньше, чем твои, а твои пусть будут нескончаемы, как волосы моей самой пышноволосой наложницы Зухры, чья джасмыгюль велика и упруга, как боевой барабан кочевника, а люляки пленительны и округлы, будто дыни. Желаю тебе таких же наложниц с прекрасными джасмыгюлями и люляками.

Здесь все несколько озадачились, а воевода позволил себе короткое ржание, присущее военным всех времен и народов. Зеленый продолжил:

– Вождь проклятого латунского ордена, этот ядовитый змей, жалящий сердце твое и терзающий мое, попрал все границы приличного и ступил на скользкую дорогу беспринципности. О, мне известны притязания латунцев, да покарает их небо, на твои земли и на земли твоих соседей. Досаждали они и нам, мирным персиянцам. Но их закованные в броню шакалы были прогнаны из моего шахства, словно поганые шелудивые псы хозяйской метлой народного негодования. И предводитель их ордена, Терминарий, да станет его имя обозначением бездушного истукана и лютого убийцы, прислал вестников мира. Широта моей души неохватна, как неохватна джасмыгюль моей Зухры. Я поверил коварному дэву [5] в людском обличии. Среди даров оказался адский предмет, зачаровавший моего младшего сына Бара-Аббаса… Но у меня есть и старший – Кара-Аббас! А у тебя есть дочь его лет – несравненная Рогнеда. Пусть мой посол будет сватом. У вас товар, а у нас купец.

– Не доехал ваш купец, заторговался, – едко прокомментировал князь. – Читай-читай.

– Семейный союз да заложит и военное соратничество! Объединенным светлым воинством задушим коварного западного змия! Равный равному, брат брату, отец отцу, искренне твой, Исмаил. Жду ответа, как соловей лета.

Юрий хлопнул себя по коленям, с шумом выдохнул:

– Ну, парняги! Ну, привезли неприятностей на мою эту… джасмыгюль! Нет, Рогнеду-то выдать можно…

– Что?!! – раздался звонкий девичий голос. – Меня за какого-то Карабаса?!

Из-под груды отрезов выскочила девушка. Близнецы загляделись. Густые бровки изогнулись в две почти мефистофельские галочки. Зеленые глаза чуть ли не светились от гнева. Милый носик морщился, рот был полуоткрыт («Губки-то какие», – мелькнула мысль у Егора), щеки румянились. Фигурка была просто блеск.

– Доколе дела государственные подслушивать будешь, девка? – грозно вопросил князь-отец и ударил кулаком по резному подлокотнику трона.

– Подслушивать? Да покуда не разрешишь слушать, – парировала бойкая Рогнеда.

Она тряхнула головой, и за спиной промелькнула толстая каштановая косища длиной пониже пояса. Старшой, которому, как и брату, понравились идеальные «джасмыгюль» и «люляки» княжны, обтянутые изящным сарафаном, буквально растаял от косы. Была у него тайная страсть к длинноволосым девицам. В наше-то время они все норовят постричься короче парней.

– Пред тобою два великих воина, а ты про какого-то Ослоила из Музейнограда и его сынков басурманских! – развила успех непокорная дочь. – Ребята, миленькие, ужель вы самого Злебога видели?

– Самого нет, княжна, – улыбнулся Иван. – А вот его полчища – сколько угодно. Правда, братан?

– А?.. Да… Да-да, – закивал буйной головой широкоплечий Егор.