Онлайн книга «Волшебная самоволка. Книга 3. ...И паровоз навстречу!»
|
Идея была встречена на ура. Перехватив инициативу, бывший газетчик составил план действий. Площадку для выступления отыскали быстро – пригодилось старое лобное место. Казней все равно не было несколько лет. Журналист раздобыл бумаги, написал объявления. Филипп залез в неприкосновенный запас: продал жемчужину, потратил немного мелочи на шляющихся на улице пацанов. Велел им бегать по городу и зазывать людей на концерт. Вечером следующего дня, в назначенный час, на площади собралось немало горожан. Началось выступление. На помост вышел Дрюкерай: – Добрый вечер, дорогие любители песен! Сегодня у нас в гостях музыкальный король Дриттенкенихрайха, золотой голос Пикельбурга, соловей иностранной песни… Встречайте, Филипп Кирхофф! Публика зааплодировала. Певец появился в ярком цветастом наряде, сшитом из множества лоскутков. На голове Филиппа покоилась аляповатая шапочка, увенчанная тремя павлиньими перьями. – Пугало какое-то, – зашептались зрители. – Здравствуй, Стольноштадт! – выкрикнул Филипп. – Не вижу ваших рук. Люди недоуменно уставились на ладони. Кое-кто нерешительно помахал певцу, мол, не волнуйся, руки на месте, это у тебя с глазами непорядок. – А народ-то у вас не пуганный настоящим зрелищем, – прошептал Кирхофф Дрюкераю. – Варвары, – ответил бывший газетчик, двигаясь к авансцене. – Друзья! В Дриттенкенихрайхе сейчас, увы, война. Но тамошняя публика любит хорошую музыку, и ей страшно… – Самодеятельный конферансье закашлялся. – Ей страшно нравится наш гость! Давайте перед концертом я задам Филиппу несколько вопросов. От вашего, как говорится, лица. – Валяй! – донеслось откуда-то сзади. Это был голос кузнеца, простого, но очень сильного мужика. – Тогда сразу вопрос. Как вы достигли такой бешеной популярности? Кирхофф сделал скромное лицо героя: – Секрет прост: ежедневная работа, любовь к зрителю и неслабые денежные вливания. А поначалу я пел везде: на концертах, на днях рождения, на свадьбах и даже на похоронах. – Как интересно, – наигранно поразился Дрюкерай. – Можно поподробнее? – Ну, вот похороны. Мы поем, слушателям нравится. А у нас в народе как? Если нравится, то наливают. Одна, две, а потом: «Что это у нас виновник торжества не подпевает? Что мы как мертвые? Оп! Оп!..» – Да, дорогие друзья, – газетчик-погорелец обратился к присутствующим, – тяжела работа музыкантов. А представляете, каково им наутро? Народ сочувственно повздыхал. Дрюкерай продолжил публичное интервью: – Скажите, Филипп, а бывали ли какие-нибудь смешные случаи на выступлениях? – Ну, не знаю… Вот штаны у меня однажды упали. Я исполнял песню о том, что человек держит в руках собственную судьбу, а тесемка развязалась, и такой неприятный конфуз получился… – Да, интересная у вас, артистов, жизнь. Веселая, – оценил Дрюкерай. – Я вот тоже шутки люблю. Бывает, отмочу что-нибудь этакое – и все заулыбались. – Да с тобой уже все порядком заулыбались! – крикнул кузнец. – Пусть уж поет, раз приехал. – И то верно, – стушевался газетчик. – Нашему гостю аккомпанирует Ларс, лютнист-виртуоз! Дрюкерай уступил место музыканту. Ларс начал наигрывать вступление. Кирхофф развел руки в стороны. Публика притихла. – Вообще-то, когда я так делаю, зал обычно хлопает и кричит: «Ах, это Филипп!» – Не сегодня, приятель, – буркнул кузнец. – Хотя лучше бы я уже действительно хлопнул чего-нибудь крепкого, чем торчать на этом концерте. «Совершенно мертвый зал», – подумал Кирхофф и запел: Зайка я, ты волк, и точка. Ручка я, ты чан кипяточка. Шейка я, ты гильотинка. Бойня моя, я скотинка. Ты меня бьешь, обзываешь, Жрать не даешь, не ласкаешь, Режешь меня, нож втыкая. На фиг любовь мне такая? Я не знал, что любовь может быть так жестока, А сердце таким одиноким, я не знал… Слушатели жиденько поаплодировали. Филипп обескураженно смотрел на публику. И верно – варвары. Эта песня три года завоевывала симпатии на любых дритенкенихрайхских концертах. Собравшись с мыслями, Кирхофф решил обратиться к беспроигрышному варианту – исполнить что-нибудь народное: Секс да секс кругом. Путь в бордель лежит. А в борделе том помирал мужик: – …А жене скажи, что в степи замерз и любовь свою всю с собой унес! – Ладно, гость иноземный, – вновь раздался голос кузнеца. – Поешь неплохо, только с репертуарчиком тебе ох как не свезло. Люди пошли по домам. Стоя на сцене, Кирхофф невольно слышал отзывы публики. – Да, не барон Николас, конечно, но пусть поет… Филипп аж рот раскрыл. В народе еще жила память о сногсшибательных серенадах Коли Лавочкина, адресованных первой красавице Стольноштадта – несравненной Занне Знойненлибен. Дрюкерай поспешил сойти с помоста, но тут его поймали за локоть. Газетчик дернулся, но не освободился. Глянул, кто же это такой цепкий. Остановивший его человек был одет в серый длиннополый плащ. Голова незнакомца пряталась под большим капюшоном. – А вам, собственно, что?.. – начал спрашивать журналист, но тут человек слегка приподнял край капюшона, и Дрюкерай обмер. Перед ним был Дункельонкель собственной персоной. – Веди в тихое место. И музыкантишку позови, – прошелестел одними губами владыка Черного королевства, и газетчик отлично услышал, хотя толпа галдела неимоверно. Прихватив Ларса, Дрюкерай отвел его и Дункельонкеля в свою каморку. Глава Доцланда сразу заговорил о деле: – Вы оба отлично мне послужили. Когда я завоюю это королевство, вы ощутите, насколько я вас ценю. Сейчас же мне нужно быть уверенным: существует Молот Ведьм, или нас хотят пустить по ложному следу? – Ваше величество, – дрожащим голосом обратился к Дункельонкелю лютнист. – Я несколько дней находился возле барона Николаса и ведьмы Грюне. Я постоянно подслушивал их беседы. Грюне и барон не были знакомы. Николас не догадывался, с кем имеет дело, пока ведьма не рассказала ему о Молоте. Она – очень скрытная дамочка. Пока не появился Николас (а, как выяснилось, она ждала именно его), я и представить не мог, что прибившаяся к нам с Филиппом девушка – хранительница некоего магического артефакта. Вместе с тем у меня ни разу не возникло чувства, будто она лжет барону. С ним она была мила, открыта и не старалась о чем-либо умалчивать. |