Книга Черти поневоле, страница 48 – Владимир Пучков

— Шеф, бабка услышит, — прошептал Толян.

— А мне плевать! Пусть слышит, — простонал Эдик. — Что я, тварь дрожащая или право имеющий?

В этот момент шеф больше всего напоминал именно дрожащую тварь, о чем Толян и хотел сообщить, но вовремя прикусил язык.

— Шеф, ты — великий человек, — сказал Серый смущенным голосом, — таких рогов ни у кого нету!

— О, мамма миа коза ностра дубино инфернале! — воскликнул Эдик, от отчаяния переходя на итальянский язык. — О, дольче вита повери бандитто! — Он в изнеможении сел на стул.

Братки переглянулись и, не сговариваясь, дрожащими голосами затянули: «Уно, уно, уно, ун моменто! Уно, уно, уно сантименто!»

Эдик почувствовал, что у него начинает кружиться голова. Он схватил со стола стакан и залпом выпил его. И тут же скорчился от отвращения:

— Что за гадость?!

— Не пей, шеф, — запоздало проблеял Серый, — я там носки замачивал!

— Не понял! — сказал Эдик, с трудом шевеля потемневшим языком. — Это же стакан!

— Та-та… Стакан, — согласился Серый.

— А в стаканах носки не замачивают.

— Не замачивают, — обреченно кивнул Серый.

— Ну вот. Я же видел, что там компот. Он же коричневый. Только почему-то носками пахнет…

— Больше негде было, — сказал Серый, — я у бабки тазик просил, а она не дала. У нее там рыбьи головы томятся. А мне нужно было, у меня ноги потеют.

Эдик все еще не понял, что произошло. Ему показалось, что тут какая-то путаница.

— Значит, я выпил чего? — снова спросил он. — Чай?

— Чай, — прошептал Серый.

— Из носков! — злорадно уточнил Толян.

Эдик раскрыл рот и судорожно облизнулся. Лицо его побагровело, потом посинело. Он сжал кулаки, наклонил голову, нацелив рога прямо Серому в живот, но вдруг бессильно завалился набок, глядя перед собой совершенно бессмысленным взглядом, как боксер, получивший нокаут.

— Воды! — заметался Серый. — Дайте шефу воды!

На крик прибежала Маланья.

— Чего это он? Придуривается, что ли? — спросила бабка, брезгливо поджав губы.

— Воды давай! — крикнул Серый. — Окосел шеф, не видишь, что ли?

— С чего бы это? — удивилась Маланья. — Али водки выпил?

— Нету водки! Это он воду из-под носков выдул! — радостно доложил Толян.

— Тогда и впрямь воды надо, — сказала Маланья, — вон он, уж и язык вывалил. Да чей-то черный какой?

Не слушая больше бабкины разглагольствования, Серый сбегал на кухню и притащил ведро воды.

— Воронку давай!

Бабка быстренько приперла здоровенную фляжную воронку.

— Только смотрите, чтобы он пипку не откусил, вон у него какие зубищи! — строго предупредила она.

Шефа усадили на стул, воткнули воронку ему в рот и стали лить воду.

Серый лил, Колян держал воронку, а Толян, нервно подхихикивая, держал самого шефа. Ведро влили быстро.

— Давай еще! — скомандовал Серый.

— Отставить! — прохрипел Эдик и выплюнул воронку. — Все путем! А че случилось-то? — Он обвел непонимающим взглядом своих братков. Очевидно, шеф начисто забыл все, что произошло.

— А… — открыл рот Толян, но тут же получил кулаком под дых.

— Все нормально, — пробасил Серый, — переутомился, видать, такое бывает.

— Ага, — закивал Колян, — переутомление.

— Надо же! — удивился Эдик. — Не думал, что нервы подведут. А водичка, это… хороша! Только вот во рту что-то носками воняет.

Маланья нехорошо осклабилась, но смолчала. С минуту она рассматривала братков, как случайный покупатель рассматривает секонд-хендовский товар: с любопытством и легким оттенком брезгливости.

— Чудные! — сказала наконец бабка. — И чего вы здесь забыли? Бежать вам надо, парни, отседа! У нас места особые, заповедные. Не всем они, вишь, на пользу.

Сказав это, она повернулась и ушла. Шеф посмотрел на свой раздувшийся живот и вздохнул:

— Газета — это фигня. Ватман нужен. Из него сбацаем шапки по размеру, так что не свалятся. Давай, баран, пробегись по деревне, попроси у кого-нибудь старого ватмана. Или нет… Зайди в администрацию. Там наверняка макулатуры много, точно тебе говорю. И это… клея попроси. Скажи, для художественной самодеятельности.

Все это он сказал Толяну, глядя на его завитые рога. Толян не стал уточнять, за что его назвали бараном. Наоборот, новое имя ему чем-то даже понравилось.

— Бегу! — сказал он и, нахлобучив кое-как шапку из газеты, скрылся за дверью.

Эдик встал и, тяжело колыхаясь, прошелся по комнате.

— Мы попали в сложное положение, — начал он, и его глаза блеснули жидким водяным блеском. — Кто-то ведет против нас нечестную игру. С чего все началось?

— С петуха, — робко напомнил Колян.

— С бадьи! — строго поправил его шеф. — Серому вытянули шею. Лисипицин сказал, что это — Яга. Та самая ведьма! Вот она с тех пор и пакостит.

— На рога ее! — крикнул Серый, сделав опасное движение головой и едва не протаранив шефа. Но Эдик на это не обратил внимания.

— Верно, — сказал он. — На рога! И всех, кто ей помогает! А теперь, братцы, я побегу в туалет. Прихватило что-то!

Не прекращая движения, он вылетел за порог. Послышалось возмущенное кудахтанье, громко стукнула во дворе туалетная дверь, а вслед за этим послышался приглушенный взрыв. Братки испуганно переглянулись.

— Похоже на ручную гранату, — сказал Серый, выглядывая в окно.

Дверь туалетной будки валялась на траве, в воздухе вились разноцветные петушиные перья… Шеф, пошатываясь, вышел из будки и попытался натянуть на себя жалкие огрызки, оставшиеся от штанов.

— Ты что утворил, идол окаянный?! — напустилась на него Маланья, вылетая во двор и на ходу засучивая рукава. Однако, увидев Эдика в таком положении, бабка молча попятилась назад.

— Ты это… Куда?!

— Домой! — сказал Эдик, мрачно облизываясь.

— Да куда ж тебе в дом? Посмотри на себя? Вон к бочке иди, замывайся!

Эдик принюхался, кивнул и безропотно пошел к бочке.

Когда Толян вернулся с четырьмя листами ватмана, шеф был уже в полном порядке. И в новых брюках.

— Вот! — сказал Толян, кладя ватман на стол. — Листы хорошие, твердые, использовали только один раз. Для этой… наглядной агитации. А это клей. И краска вот. С кисточкой.

— Молодец, — сказал шеф, — только краска-то зачем?

— Раскрасим шапки, чтоб красивше было! — сказал Толян, принюхиваясь.

— Ты носом не води, — ворчливо заметил шеф, — тоже мне, нюхач нашелся! Это с улицы нанесло… К делу, пацаны!