Онлайн книга «Три девицы под окном...»
|
— Не велите казнить! — завопил несчастный парень, оробевший при виде высокого собрания. — Доложите царю-батюшке: война! — Он бухнулся на колени, прикрыв голову письмом, которое всучила ему суровая крестная Бабариха. Что тут началось! Шум переворачивающихся лавок, воинственные вопли и жалобные стенания, женские слезы и грозное хватание за собственные бороды… Неизвестно, как долго Салтан сумел бы скрываться от государственных забот в опочивальне, но младая жена, различившая нарастающий гул, решительно спихнула его с брачного ложа: — Собирай дружину, дорогой! Буду за тебя молиться. А богатырей нарожаю, даже не сомневайся. Что оставалось делать несчастному царю? Никакой личной жизни! Прочел он привезенное гонцом послание, похмурился, покрякал многозначительно да велел звонить в колокола. Наступает, мол, от границ соседнего княжества темная рать, грабит мирных жителей, сжигает дома и посевы, скоро до столицы докатится… Пара часов ушла на сборы, но с рассветом дружина — все молодцы один к одному, косая сажень в плечах, добры кони копытами землю роют не хуже неведомых пока в Салтановом царстве экскаваторов — построилась в походном порядке и с удалой песней двинулась вслед за царем. Повариха от командировки отказалась: — Подумаешь, — говорит, — война! Разве это исключительный случай, чтобы я стала расточать свой талант? Обойдетесь как-нибудь своими силами. Ребятишки бежали вслед удаляющейся колонне, собаки лаяли, бабы выли, а молодая Царица элегантно помахивала вышитым платочком, стоя на крыльце в окружении пышнобородых бояр. — Ушел, касатик, на войну без радикулитного поясочка, — причитала в сторонке Бабариха, утирая скупую слезу. — Ничего, будем надеяться, что в этот раз его не скрючит, — попыталась утешить ее Повариха. Утомленные событиями бояре собрались расходиться по домам, когда осиротевший дворец настигло новое потрясение. Со стороны сокровищницы, где в числе прочих предметов царской необходимости хранилась посуда для пиршеств, раздался подозрительный шум, и вскоре двое дюжих молодцов выволокли пред светлые очи младой Царицы связанного паренька в каком-то невообразимом одеянии. — Не прогневайся, матушка! Вора поймали, разбойника и душегуба! Половину кладовой опустошил, и когда только успел краденое сообщникам передать, не разумеем! Схватили его прямо на месте, за черным делом. Спасибо сестрицам твоим, тревогу подняли. Уж как брыкался, насилу скрутили! Бояре выпучили глаза: Егор Гвидонов в комбинезоне-стрейч пурпурного цвета произвел на них неизгладимое впечатление. Так сказать, не мышонок, не лягушка, а вообще незнамо кто… Царица же шагнула навстречу разбойнику, простерла вперед белы рученьки — да как заголосит: — Мальчик мой, сыночек родненький! Уж как я тебя, кровиночку, умоляла: держись подальше от дворца, поганец бессовестный! Отрубят теперь буйную твою головушку, как жить на свете белом стану? Царица сделала еще пару шажков, закатила глазоньки да и брякнулась прямо на голый пол. Представляете, как заметались царевы мамки-няньки? А Бабариха только кулак себе в рот сунула, чтоб не заорать. Вот угодила в переплет на старости лет! — Не дрейфь, бабка, всё идет по плану, — ущипнула ее легонько Повариха. — Главное, никакой самодеятельности. Не то на плаху попадешь, за компанию с «дочуркой». Делай, что скажем, и будешь в шоколаде. Бабариха согласно икнула. Тем временем успевшая ожить Царица бурно рыдала, каясь пред безмерно удивленными боярами в фантастических грехах. Мол, да, была в моей биографии темная страница, что уж теперь скрывать. Попала я в плен к разбойникам и прожила у них пару лет, в тяготах и лишениях, успев родить сынка их бессовестному атаману. Потом меня героически освободил проезжий богатырь, достойно скончавшийся от полученных ранений, и я разыскала сестер, с которыми и вернулась к матушке. Ребенок остался у преступного папаши, и я никому о нем не рассказывала, хотя, конечно, сердце глупое материнское и трепыхалось периодически в тоске и печали. И надо ж было этому обормоту теперь во дворец заявиться! Дальнейшие рыдания обрели столь бурную выразительность, что слов за ними было уже не разобрать. Впрочем, окружающие и так успели уловить трагическую суть происходящего. Связанный паренек молчал, бросая на матушку удивленные взгляды. В самом деле, что еще оставалось Егору Гвидонову? Не закричишь же: «Люди добрые, не слушайте Царицу, лапша всё это на ваши развесистые уши! Как она могла меня родить, если сама на три месяца младше?» А рыдающая Сонька меж тем досеменила по крутым ступенечкам до Егора, обхватила его за плечи, демонстрируя родственную привязанность, и звенящим голосом заключила: — Что ж, уважаемые бояре, мне остается лишь удалиться со своим несчастным ребенком во сыру темницу и смиренно ожидать мудрого и справедливого решения царя-батюшки. Единственная просьба: если у вас тут водятся крысы или тараканы, заприте меня где-нибудь подальше от них, не то я этого решения не дождусь, а сразу умру от ужаса. Тут уже прослезились и умудренные жизнью бояре. Могучие стражники, растроганно хлюпая носами, подхватили государыню под белы рученьки и повели в западную светелку с крепкими ставенками, живо превращающими это надежное помещение из «светелки» в «темничку». Гвидонов с видом покорности дал увести себя следом, твердо решив выяснить у Соньки, что за ерунду она затеяла и где теперь находится машина времени. — Да, парень, неплохую штуку ты изобрел, — насмешливо протянула Сонька-Царица, когда они остались в заточении с глазу на глаз. — Теперь мы обеспеченные люди. Думаю, десяти процентов с тебя хватит. За предоставленный транспорт. Остальное — извини: Разработка идеи, оформление, исполнение, риск, наконец! — Соня, ты о чем? — Как, ты до сих пор не понял? — округлила глаза Царица. — Да вот, затмение нашло. С того момента, как ты мне на голову мешок нацепила, — проворчал Егор. — Кстати, зачем тебе (то есть твоим «сестрицам») понадобилось тащить меня в сокровищницу, поднимать весь этот шум, звать стражу… — Бедненький, как мало нужно твоей головушке, чтобы потерять сообразительность. А если воздействовать на нее не мешком, а камешком? Ладно, ладно, не закипай. Мы с тобой теперь крепко повязаны. Обобрали Салтаново царство! — Царица довольно захихикала. — Соня! — Знаешь, как в наше время ценится антиквариат? Не говоря о стоимости самих камешков… — Я не стану участвовать в грабеже. И тебе не позволю! — решительно выпрямился Гвидонов. — Поздно, воробушек. «Сестрицы» уже всё переправили через твою скатерочку. Егор скрипнул зубами: — Что ж, придется еще раз посетить славного Салтана. Чтобы вернуть награбленное. — То-то все удивятся! — Сонька захихикала еще жизнерадостнее. — Ты, случайно, не помнишь, какая участь постигла Царицу и ее «приплод»? |