Онлайн книга «Граальщики»
– Ах да, я забыл упомянуть, – прошептал еле слышный голос. – Что бы ты ни предпринял, ни в коем случае не приближайся к… – Прошу прощения? – переспросил Боамунд. Он подождал минуты три, но все, что он услышал, было позвякивание колокольчиков фургончика с мороженым где-то вдалеке. – А это что такое? – спросил Боамунд озадаченно. Ноготь вздохнул. Он уже понял, что Боамунд окажется тяжелым случаем, и собирал всю свою решимость, чтобы соблюсти терпение. К несчастью, терпение не входило в список Трех Добродетелей Карликов [2] – Это молния, – ответил Ноготь. – Я знаю, как выглядит молния, – заметил Боамунд. – Она совсем не такая. – Да нет, это, конечно, не молния, – устало сказал карлик, – просто называется так же. Смотри, ты ее тянешь… – Как? – Вот так. – Ой! Ноготь вздохнул. – Это как бы вместо гульфика, – объяснил он. – Ты потом привыкнешь. Боамунд потер ущемленное место и пробормотал что-то в том смысле, что он считает это чертовски глупым способом обращаться с вещами. Ноготь лучезарно улыбнулся и протянул ему шлем. – А это что? – спросил Боамунд. Ногтю уже начинал надоедать этот вопрос. – Это шлем, – ответил он. Боамунд воззрился на него. – Послушай, – сказал он, – конечно, я здесь, считай, новичок, но не пытайся дурачить меня. Шлем тяжелый и блестящий, и сделан из хорошей стали. А это сделано из этой ерунды… как, ты там говорил, это называется? – Пластик, – ответил Ноготь, – а точнее, стекловолокно. Это мотоциклетный шлем. Они совсем не такие, как те, с которыми ты имел дело. – Но… Ноготь решил проявить твердость – иначе они никогда никуда не доберутся. – Слушай, – сказал он, – в твои времена ведь существовали турнирные шлемы, и боевые шлемы, и парадные шлемы, и все они были разные, верно? Так вот, этот шлем предназначен для того, чтобы ездить на мотоцикле. И поэтому он не похож на те. Боамунд начал хмуриться. Он уже дважды начинал хмуриться: один раз, когда Ноготь вручил ему мотоциклетную куртку и Боамунд попытался указать ему, что только крестьяне и лучники носят кожаные доспехи; и потом, когда узнал, что ему предстоит ехать сзади. Он начал было объяснять, что правит конем всегда рыцарь, а сзади едет карлик, но Ногтю удалось отвлечь его внимание, уронив ему на ногу ящик с инструментами. Он предчувствовал, что вскоре предстоят еще большие проблемы. – А вот твой меч, – сказал он, – и твой щит. Подержи-ка, я только… – Эй, – сказал Боамунд, – а почему они в холщовом мешке? Это недостойно – ездить с упакованным мечом. Ноготь решил, что не стоит прямо сейчас пытаться объяснить Боамунду, почему с его стороны будет неблагоразумно открыто носить свой меч. Такие термины, как «арест» и «оружие, запрещенное к ношению» вряд ли входили в его словарь. Поэтому вместо этого он указал, что задача Боамунда предполагает путешествие инкогнито, чтобы по дороге не пришлось биться в куче утомительных поединков. Как ни странно, Боамунд проглотил это объяснение даже не пикнув. – Хорошо, – сказал он. – А лошадь? – Это не лошадь, – ответил Ноготь осторожно. – Не совсем. Пойдем, покажу. Он повел его в глубь гаража. Там, под мойкой, стоял его драгоценный «Триумф Бонневиль», единственная вещь во всем мире, которую он действительно и не скрывая любил. – Что это? – спросил Боамунд. Ноготь ответил, крепко стиснув кулаки: – Это мотоцикл. Это все равно что… – он закрыл глаза, обшаривая свой ум, вытаскивая ящик за ящиком и вываливая их содержимое на пол. – Это все равно что волшебный конь, которого не нужно ковать, – это было лучшее, что он смог придумать. – Он летает? – спросил Боамунд. – Нет, – сказал Ноготь в замешательстве. – Он ездит по земле. Под гору, когда ветер сзади, он без проблем делает сто пятнадцать. – Сто пятнадцать чего? – Миль. – О! – Боамунд нахмурился. – А потом что? – спросил он. – В каком смысле? – После того, как ты проехал сто пятнадцать миль, – объяснил Боамунд. – Ты берешь другого, или… – Да нет же, – сказал Ноготь, щуря глаза и борясь с искушением впиться Боамунду зубами в коленную чашечку. – Сто пятнадцать миль в час. – Постой-ка, – сказал Боамунд. – Мне казалось, ты говорил, что он не летает. – Не летает. Но Боамунд не выглядел убежденным. – Все волшебные кони, о которых я слышал, могли летать, – сказал он. – Вот, например, Альтамонт, крылатая кобыла сэра Греви де Бохуна. Она делала триста сорок две, или даже… сто шесть на четыре и сорок три… – Ну хорошо, – сказал Ноготь, – Но… – У моего дяди была волшебная лошадь, – продолжал Боамунд, – он как-то добрался из Каэрлеона в Тинтагел за час семь минут. На такую лошадь действительно можно положиться, как он частенько мне говорил. – Э-э… – И сбруя у нее была что надо, – продолжал Боамунд в забытьи. – Амортизирующие стремена, поводья с энергетическим приводом, мартингал с гидравлическим увлажнением три-в-одном, подпруги акульей кожи – по индивидуальному заказу, с трехпозиционными авторегулирующимися пряжками… Ноготь, тяжело ступая, подошел к мотоциклу и отвинтил крышку топливного бачка. – Нам пора, – сказал он, – мы не можем торчать здесь весь день. Боамунд пожал плечами. – Пора так пора, – сказал он. – Где мне сесть? – Позади меня, – ответил Ноготь. – Давай, забирайся. Мешок не забыл? Боамунд кивнул и надел шлем. Бормоча что-то себе под нос, Ноготь включил подачу топлива, откинул ножной стартер, встал на него и подпрыгнул. Незачем и говорить, что проклятая машина не завелась. Боамунд постучал его по плечу. – Что ты делаешь? – спросил он. – Пытаюсь заставить его двигаться, – ответил Ноготь. – Ты думаешь, что вытащив из него эту штуковину и прыгая на ней, ты заставишь его двигаться? – поразился Боамунд. – Да что ты! Скорее уж он начнет брыкаться, а то, глядишь, и укусит тебя! Можно, конечно, попытаться объяснить, подумал Ноготь, но зачем утруждаться? Он снова поставил пятку на стартер, приподнялся на сиденье и подпрыгнул. Как это часто случается, стартер выскользнул у него из-под ноги и больно ударил по голени. Ноготь выругался. |