Книга Выбор альтернатора, страница 56 – Александр Трошин

Ноги сами понесли по известному адресу. Сознание периодически норовило нырнуть в глубины темного океана беспамятства. Глубоко вдыхая холодный воздух, я более-менее удерживал его на поверхности. Перед уцелевшим глазом все плыло.

Отыскав нужный дом, я на ватных ногах побрел по лестнице, цепляясь за скользкие перила и тщательно отсчитывая этажи. Дойдя до седьмого, на ощупь отыскал дверь и несколько раз слабо ударил по ней кулаком. Вместо крика из горла вырывался булькающий хрип. Обессилено оперся на дверь. Она вдруг подалась. Я не устоял и провалился в холодные воды черного океана…

4

Очнувшись, я сел на кровати. В голове стоял сплошной туман, мысли путались…

Тряхнув головой, зевая, провел ладонью по лицу, отгоняя остатки сна. Обнаружил повязку, закрывавшую левый глаз, и вспомнил встречу с оборотнями.

Туман в голове рассеивался медленно. Странное спокойствие владело мной. Лишь на заднем плане сознания тревожила некая мысль… Ах да, определенно что-то не то с комнатой…

Поднявшись, пошел к окну. По пути привычно споткнулся о валявшийся таран. Тут-то и понял причину своей тревоги: со стен комнаты исчезло все оружие, вплоть до перочинных ножей! Лишь ненавистный таран доказывал, что я все-таки дома.

Подойдя к металлическому зеркалу, придирчиво осмотрел свое исхудавшее, обильно заросшее щетиной лицо. Отогнув аккуратную черную повязку, увидел свой глаз — он был немного темнее, чем раньше, и совершенно ничего не видел. Опустив изуродованное нижнее веко, осторожно дотронулся пальцем до зрачка — стекло.

По идее, я должен был бы расстроиться, психовать, как минимум вышвырнуть в окно зеркало… Нет, до странности равнодушно воспринял я потерю глаза. Даже не сплюнул на пол.

Тихо отворив дверь, потряс для верности головой, решив, что представшее передо мной необычное зрелище просто мерещится. В зале неспешно играли в го Трой и Эрик — люди, которые, по-моему разумению, никак не могли быть друг с другом знакомы. Они сосредоточенно укладывали на большую игровую доску черные и белые круглые камешки, не замечая меня.

— Четыре-четырнадцать, черное, — негромко подсказал я.

— Занято уже, — буркнул Трой и, подскочив, воззрился на меня.

Я спокойно смотрел в его вытаращенные глаза.

— Фенрир? Ты пришел в себя?! — изумленно воскликнул он.

Причину его удивления я понял не вполне, поэтому на всякий случай соврал:

— Нет.

— А… как?! — максимально глупо спросил Трой.

— Вот так, — вздохнул я, пожимая плечами.

Немного помолчали. Трой пытался найти смысл в моей бессмысленной фразе. Эрик, пользуясь заминкой, втихаря что-то мудрил с камешками на доске, очевидно стремясь изменить ход игры в свою пользу.

Молчание стало уже неприличным.

— Может, кто-нибудь объяснит, почему вы посреди белого дня играете здесь? — тихо спросил я.

— Ждем, когда ты очнешься! — отрапортовал Трой.

— Ну, дождались, — кивнул я. — Что дальше-то?

— Надо срочно найти старшину Перри и сообщить ему! — продолжил исполнительный страж.

Я негромко хрустнул пальцами. Со стороны Эрика раздался негромкий хлопок, потом послышалось чарующее бульканье перетекавшей из бутылки в глиняные кружки и источавшей божественный аромат алкогольной жидкости.

— Вот, Трой, что должен был сделать каждый добропорядочный гражданин нашего прогнившего общества, завидев меня! — изрек я, отхлебывая великолепное рубиновое вино.

Отставив опорожненную кружку, посмотрел на топтавшегося на месте Троя.

— Ты вроде бы хотел найти Перри?

— Да, конечно, — промямлил он. — Только скажи, ты ведь не сделаешь этого?

— Чего? — не понял я.

— Ну… это… — смутился Трой.

Подкравшийся Эрик чувствительно ударил его локтем в живот.

— Все будет хорошо! — гаркнул он.

Трой, переведя дыхание, кивнул и поспешно покинул квартиру, тихо притворив за собой дверь.

Взглянув на вечно испачканного всякой дрянью Эрика, я полюбопытствовал:

— Чего он боялся-то?

— Самоубийства твоего, естественно! — пожал тот плечами.

— Что, у меня есть какие-то причины для столь неблаговидного деяния? — удивился я, не припоминая за собой ранее наклонностей к суициду.

Эрик изумленно вытаращился на меня.

— А твой глаз! — выкрикнул он.

— И что? — удивился я, потрогав повязку. — Ну, неудобно, конечно, смотреть вполобзора. Но неужели из-за этого я пойду на харакири?

Теперь стала ясна перемена обстановки в моей комнате.

— И какая скотина, скажи, пожалуйста, вытащила все оружие, едва не доведя меня до нервного срыва? — спросил я, немного преувеличив степень своего расстройства.

— Велия, — чистосердечно признался он.

— Велия?! — поразился я. — Какой благородный и дальновидный поступок, достойный всяческих похвал!

На всякий случай сказано это было громко и отчетливо — я ведь не знал истинных возможностей Велии.

Эрик громко фыркнул и сообщил:

— Ее здесь нет!

— Как знать, как знать, — промычал я и поспешно сменил тему, кивнув на доску: — Продолжим?

Эрик радостно ухмыльнулся и уселся на свое место. Памятуя о его махинациях, я хмуро предложил ему пересесть на место Троя, подтвердив просьбу соответствующей жестикуляцией. Эрик недовольно поморщился, но перечить не стал.

— Три-семнадцать, белое, — поставил я камешек. — Ты проиграл, сдавайся!

— Шесть-шестнадцать, — довольно оскалился он. Никогда я не понимал тонкостей премудрой игры в го и никогда, наверное, не пойму. Слишком уж правила запутаны.

— Надоело, — поморщился я. — Моя победа, думаю, ни у кого сомнения не вызывает… Лучше скажи, Эрик, почему я такой спокойный? И вообще, что произошло после того, как я едва не откинулся около твоей двери?.. Но сначала о главном: есть ли в этом доме что-нибудь съедобное?

Эрик живо сгонял на кухню и притащил большую миску с холодным мясом, хлеб и пару бутылок вина.

— Хавафи, — распорядился я, заглотив добрый кусище.

— Чего? — не понял Эрик.

С трудом проглотив неразжеванный ком, я перевел:

— Рассказывай! Почему я такой тусклый и невозмутимый, словно только что посмотрел идиотскую передачу «Самые красивые шахматные партии»?

— Чего ты посмотрел? — переспросил он.

— Да ладно, — отмахнулся я. — Рассказывай, не тяни!

— Это от настоя, который еще не полностью вышел. Пришлось поить им тебя всю неделю.

— Что за настой? — потребовал я пояснений. — И почему неделю?