Онлайн книга «Специальный агент преисподней»
|
– …от конца до края,- подсказал я. …от конца до края, В пекло ты с мечом войдешь, ангела спасая. – Какого ангела? – вспыхнула блондинка.- Что за бред ты несешь, пернатая? – Следующий. Слушай. И птица Гамаюн устремила взгляд на Лелю: Широка Русь-матушка от конца до края, Брата скоро ты найдешь, дева молодая. – Так я его и не теряла, он дома сидит… – растерялась рыжая. – Следующий. Слушай, возжелавшая моей смерти. – Меня это не интересует,- заявила Ливия, демонстративно отворачиваясь. – И все же слушай. Широка Русь-матушка от конца до края, Любовь свою во тьме найдешь, сердцем выбирая. – Не кощунствуй! Птица Гамаюн отодвинулась подальше от сердитой златовласой девы, но продолжила вещать направо и налево: – Следующий, слушай. Широка Русь-матушка от конца до края, Ты, Добрыня, в былину войдешь, людей от гибели спасая. – Кар. – И, заливисто смеясь, птица Гамаюн ринулась в небесную синеву, сперва превратившись в точку, а потом и вовсе растворившись в бескрайнем просторе. – А я? – высунувшись из-за широкой богатырской спины, крикнула вдогонку улетевшей предсказательнице Фрося. Но не дождалась ответа. – Широка Русь-матушка от конца до края,- задумчиво пропел я, смотря вослед улетевшей вещей птице.- Я, наверное, рехнусь, ее ребусы решая. – То бесовское наваждение,- решительно заявила Ливия.- Не нужно было ее слушать. – И что она плохого сделала? – спросила Ламиира. – Вот-вот,- поддакнула Леля. – В путь,- скомандовал я.- Нам еще скакать и скакать. – За неделю управимся,- успокоил меня Добрыня.- А там, смотри, и память к тебе вернется. – А мне ничего не сказала,- уткнувшись в богатырскую спину, бурчит Фрося. – Угу,- задумчиво говорю я и в следующее мгновение падаю с неожиданно вставшего на дыбы Рекса. – Р-р-р!!! – Наверное, решил, что он тигр. Пока я, глотая пыль и ругательства, поднимался с земли, силясь левым глазом рассмотреть, что же это такое вонзилось в ствол придорожного дерева, прожужжав у самого моего носа, олень скрылся в кустах.- Стрела?! – А-а-а!!! Сдается мне, Рекс догнал-таки стрелка. Может, это некрасиво, но я испытал чувство глубокого морального удовлетворения. А нечего стрелять из кустов по мирным путникам, занятым умственным трудом. Нас, интеллигентов, и так мало, чтобы всякие там отстреливали ни за что ни про что. Девушки дружно начали успокаивать меня в меру своей фантазии. Вот только адреналина в моей крови после этого стало значительно больше, чем в результате испуга. Вернулся Добрыня. – По реке ушел,- развел он руки. – Видно, загодя суденышко припрятал. И направился к запутавшемуся в ветвях лещины Дон Кихоту, откуда они на пару с Пансой его извлекли. Еще чуть позже вернулся Рекс, опустив долу печальные глаза. – Не нравится мне все это,- поправляя булаву, признался Добрыня Никитич.- Слишком уж на охоту смахивает. Кому ты так насолил, что он никак не угомонится? – Не помню. – Чем скорее вернется к тебе память, тем больше шансов, что ты уцелеешь. – Что-то я не уверен, что мне так уж хочется все вспоминать,- признался я, а про себя добавил: «Кто знает, какие скелеты пылятся в темных чуланах мозга». И снова дорога. Установив за мной неусыпный контроль, друзья окружили меня таким плотным кольцом опеки, что личная жизнь стала казаться чем-то нереальным. Даже самая искренняя забота, когда она становится чрезмерной, утомляет. Но, с другой стороны, до места назначения мы добрались без особых приключений и значительно раньше намеченного срока. – Нам нужно на тот островок.- Указав на небольшой клочок суши, густо поросший камышом и осокой, Леля пояснила: – Оракул живет там. – Нужна лодка. – Здесь где-то должна быть переправа. Пройдя вдоль кромки воды, мы наткнулись на место приписки вышеупомянутого транспортного средства. На берегу, кособоко примостившись к поникшей иве, стоит небольшое строение, сбитое из почерневших от времени бревен. Рядом догнивает мостик причала, сваи которого просели так, что деревянный настил то и дело заливает набегающая волна. В двух десятках метров от берега, удерживаемый воткнутым в ил шестом, покачивается небольшой плот, связанный из нескольких бревен и укрытый соломой, из которой торчит пара загоревших дочерна пяток. – Эй, паромщик! – Чего надо? – спрашивает, приподнимаясь, голова в соломенной шляпе. – Нам нужно на остров, к оракулу,- сообщил я. – И что? – Перевези нас. – Твой голос на матушкин совсем не похож, ты злая ведьма, хочешь украсть меня и съесть. – Ты там на солнце не перегрелся? Какая матушка? – Моя матушка. У нее голос совсем не такой. – Дай я попробую.- Выбив фундамент из-под многоэтажной словесной постройки, которую я только-только начал возводить, Ламиира отодвинула меня и елейным голоском обратилась к паромщику: – Перевези нас на остров, о благородный юноша со светлым, не затуманенным интеллектом взором. – Нет, хитрая карга, меня ты не обманешь. – Да я те… Прикрыв ладонью рот возмущенной девушки, я оттаскиваю ее от воды. А то вздумает вплавь добраться до хама, с нее станется. Это тоже вариант, но лучше обойтись без кровопролития. Кто знает, как оракул отнесется к обрыву единственной ниточки, связывающей его с миром? Попытка Лели закончилась с тем же результатом. – Убирайся в свою избу несолоно хлебавши, старая ведьма. Ливии же было сказано следующее: – На какие только хитрости ты не идешь, зловредная людоедка, но меня ты не обманешь. Не тешиться тебе над моим телом. – У кого какие будут предложения? – поинтересовался я, поняв, что от разговоров толку не будет. – А здесь поселений поблизости нет? – спросил Добрыня.- Может, лодку найдем. – Слишком далеко,- ответила Леля как единственный знаток здешних краев. Остальных в эту глухомань черти занесли впервые. – Можно вплавь,- предложила Ламиира. – И не думайте,- всплеснула руками Леля.- В здешних водах омут на омуте – враз водяницы в свое царство увлекут… – Эти опасные,- подтвердил я, с раскаянием вспомнив бродящую где-то по лесам – по лугам неудовлетворенную троллиху. |