Онлайн книга «Специальный агент преисподней»
|
– Здесь и расположимся. Первым делом задав лошадям и оленю овса, мы привязали их к вбитому в землю колышку и принялись извлекать из седельных сумок запасы. Тот факт, что о такой мелочи, как провиант и спальные принадлежности, Дон Кихот Ламанчский даже не подумал, бросаясь в погоню за нами, меня нимало не удивил. Купленная у хуторянок провизия осталась у Санчо Пансы, который уж точно об этом не позабудет. Вот если бы случилось наоборот… Сняв седла и разложив вместо одеял войлочные коврики, во время движения служащие прокладкой между седлом и потничком, от чего они имеют весьма устойчивый специфический запйх конского пота, мы расположились вокруг небольшого костерка и принялись трапезничать. – Сейчас бы супчику, да с потрошками… – мечтательно сказал я, сделав особый акцент на последнем слове, и откусил от слегка примятого мясного пирога, содержимое которого напоминало об отсутствии мясорубок и о чьих-то не очень крепких зубах. – Подстрелите завтра зайца,- предложила Ламиира,- мы приготовим. – Дело,- молвил Добрыня.- И вот что я вам скажу… Но высказаться ему не дали. – А-а-апчхи-и-и!!! – сказал холм. И нас сдуло ветром, протащив по репейникам и забросив в небольшую низину, по дну которой, журча, протекал ручеек. Скакуны устояли: они находились в стороне от основного воздушного потока, им лишь гривы растрепало да глаза пылью запорошило. А вот мы в полной мере вкусили прелести передвижения методом перекати-поля. Перед глазами хоровод светлячков, за шиворотом солома, в волосах разный сор, а в голове вопрос: «И что это было?» Лишь овчар не растерялся, он с ходу бросился в бой, яростно лая, но не делая попыток выбраться из выемки, в которую его задуло. – Все целы? – Я, кажется, ноготь сломала,- жалобно сказала Ламиира.-А про прическу и думать не хочется… – Ливия, ты как? – Слава богу! – Понятно. Леля, а ты? – Мне понравилось, нужно еще как-нибудь повторить… – С вами, мадам, все ясно. Добрыня? – Здесь я. – Цел? – А чего со мной станется? – Это хорошо. Песик, помолчи минутку! Дон Кихот, все кости целы? – Не знаю, темно же… Логично. – Что делать будем? – Я вызову его на бой! – решил рыцарь печального образа. – Кого? Холм?! – Ну… Наверное… Точно! Это злой волшебник-оборотень. Я убью его. – Другие предложения будут? – Может, только покалечу,- пошел на попятную благородный идальго.- А вы за меня отомстите. – Конечно. И бюст на родине героя из бронзы. Но это все потом, а сейчас давайте отползем вон туда, за бурьян. – Я выпачкаюсь,- недовольно пробурчала Ламиира. – Грязнее уже не будешь,- успокоил я ее, заработав многообещающий, но отнюдь не в плане удовольствий взгляд. – Апчхи-хи-хи!!! На этот раз, однако, мы были настороже, и ураганный порыв ветра пронесся рядом, подняв лишь пыль, которой на нас скопилось и без того предостаточно. Один только Дон Кихот замешкался. Предыдущий порыв пронес его меньше всех, и ползти ему нужно было вдвое больше, чем остальным. Но тут уж обилие металла на его теле сослужило полезную службу, удержав на земле. Откашливая пыль и вытирая слезящиеся глаза, мы перевели дух. Блондинка прикоснулась к ссадине на локте и издала стон, способный разжалобить и камень. – Ламиира, не расстраивайся, ты все равно самая красивая,- попытался утешить ее я. – Подхалим! – отмахнулась она. – А я? – поинтересовалась Леля. Уткнув руки в боки и вздернув нос. – Ты самая лучшая. – Я, значит, просто красивая, а рыжая самая лучшая. – Ты тоже самая лучшая. – Ну вот,- всплеснула руками Леля,- она и самая лучшая, и красивая, а я только… – Стоп! – Я поднял руки, сообразив, в каком направлении развивается разговор.- Вы все самые лучшие, самые красивые и вообще самые-самые… – А я еще на пяльцах вышивать умею,- сообщила Леля. Фрося засопела и, уткнувшись в плечо богатырю, едва слышно заметила: – А кто этого не умеет? Добрыня погладил ее по голове и тяжело вздохнул каким-то своим мыслям. – А я? – тихо молвила Ливия, повернув ко мне голову.- Я тоже самая-самая? – Точно,- подтвердил я и склонился к самому ее уху, чтобы добавить кое-что не предназначенное для ушей остальных. Леля хмыкнула и возвела очи горе. Очередное раскатистое апчхи сдуло мою решимость, и я лишь прошептал: – И даже лучше. – А… а… апчхи!!! – Будь здоров! – вспомнив о вежливости, прокричал я. – Спа… апчхи… ибо. – На здоровье. Простыл? – Дым в нос попал. Апчхи! Вскочив, я подбежал к нашему костру и затоптал его. – А ты где? – Перед тобой. – В этом холме? – Весь. – Ты разумный холм? – Поберегись! – Что? Ответом на мой вопрос послужил раскатистый чих, кубарем прокативший меня два десятка метров в окружении тлеющих головешек и клубов пепла. – Я вообще-то сильный,- отряхивая пыль и сажу, сообщил я говорящему холму.- Только больно легкий. – О чем это мы говорили? Ах да! Я не холм, хотя давным-давно меня и величали человеком-горой. Я по следний из древних богатырей, а звать меня Святогор-богатырь. – Так это не холм? – сообразил я. – То голова моя неразумная, в назидание гордыне непомерной над землей оставленная. – И давно ты так? – Да почитай полета годков минуло с той поры, как я позарился на бесхозную сумку. Как сейчас помню: еду я на коне своем вещем, чинно, неспешно, а иначе никак нельзя – землица не выдержит, а в кармане Муромец пищит, каленой пикой в бок тычет… Смотрю, а она лежит у самого краешка поля. Лопушком слегка прикрыта, словно от взгляда завистливого. Разобрало тут меня любопытство – что это тут от честных людей прячут? Может, контрабанду какую? Погромыхав железом, опустился на землю Дон Кихот. Рядом присел Добрыня. Лицо серьезное, видно, что разбирает любопытство – кто ж сумел вогнать по шею вземлю такого богатыря? Да и чувство обиды за Илюшу гложет. Обняв меня за талию, просунула под мышкой рыжеволосую голову Леля. С противоположного бока приникла Ливия, уткнувшись подбородком в плечо и щекоча шею мягкими волосами. Сексапильная блондинка не долго думая забралась мне на ноги и вольготно вытянулась, с кошачьей грацией играя упругим телом. Нерешительно помявшись, Фрося пристроилась к Добрыне и, распахнув рот, уставилась на говорящую чудогору. |