Онлайн книга «Специальный агент высших сил»
|
«Интересно, — не к месту возникла в моей голове здравая мысль, — как местные звонари узнают, когда звонить, если сигналы точного времени по радио еще передавать не научились?» Впрочем, при здешней неспешности жизни разбег в полчаса не имеет никакого значения. Основными временными ориентирами служат следующие фразы: «на утренней зорьке», «на вечерней зорьке», «с первыми лучами солнца (петухами)», но чаще всего «как только, так сразу». Несколько размыто, но всех устраивает. Бом! — Вот и еще один год прошел, — произнес Добрыня Никитич, принимая из рук ряженной зайчихой девицы кубок. Бом! — А когда подалки под елку Дедушка Молоз положит? — поинтересовался Ванюшка. Все дружно обернулись к лесной красавице, озаряющей темноту разноцветными сполохами электрических огней, словно ожидая, что вот прямо сейчас из ниоткуда возникнет Дед Мороз Красный нос с огромным мешком и примется выкладывать его содержимое под разлапистые ветви новогоднего деревца. Прям дети малые… Бом! Бом!.. Мне показалось, или под елкой действительно заклубился снег? Бом! Бом!.. «Не показалось», — сообразил я, присмотревшись. Ванюшка первым сообразил, что это означает. Хлопая в ладоши, он прокричал: — Дед Молоз! Бом! Бом!.. — Снегулочка! Снегулочка! Снег опал, и из-под елки, покряхтывая и держась руками за поясницу, выбрался Мороз Иванович. Бом! Бом!.. Следом за ним, отряхивая снег с коленей, показалась Снегурочка. — Успели-таки! — заявила она. — Успели, — подтвердил Дед Мороз, ударяя посохом о землю. Бом-м-м!!! — в двенадцатый раз ударил колокол. На мгновение над посадом воцарилась тишина, а затем послышались звон кубков и пожелания удачи в наступившем году. Когда возбуждение немного схлынуло, Дед Мороз, хитро прищурившись и оглаживая бороду, вкрадчиво поинтересовался у малышни: — А что, подарки вам не интересны? — Интересны, — заверили его дружным многоголосьем, в котором детских голосов было почти не слышно. Нам ведь тоже интересно… — Ну так чего же вы стоите?! — удивился Мороз. — А ну-ка загляните под елку! Миг спустя подворье заполнили восторженные возгласы и писк: — Ух ты! Ах ты ж, прелесть какая! А мне? Признаться честно, последняя реплика сорвалась с моих губ. Впрочем, переживал я совершенно напрасно… достался подарок и мне. Новенький МР3-плеер с боксом дисков разнообразных сборников отечественного рока. Ай да Ливия! Ай да умница! Обязательно расцелую, как только она закончит изучать свой пода… Ливия взвизгнула, словно школьница, зашедшая в мужской туалет покурить и заставшая там учительницу музыки и директора, занимающихся игрой в шахматы. Такого не бывает? Оно-то, конечно… но представьте себе, случилось. Как тут не заверещать в восторге от того, что, оказывается, и в нашем мире происходят чудеса. Она, в смысле Ливия, а не школьница, не выпуская из рук обновку, повисла на моей шее, болтая ногами и осыпая поцелуями. — Целуются, — констатировало наше чадо, с оттенком превосходства во взгляде покосившись в нашу сторону. И вернулось к разглядыванию коробки, опоясанной розовой ленточкой и расписанной какими-то цветочками. Обойдя вокруг подарка, Ванюша откинул на лоб маску, которая от его прикосновения скорчила рожицу и хихикнула. Затем он достал из ножен кинжал и осторожно разрезал шелковую ленточку. Я замер, ожидая, понравится ли ему мой подарок. Но первым из коробки Ванюшка достал набор солдатиков, приготовленный мамой. — Ух ты, — заявил он, рассматривая исторически точные оловянные копии рыцарей Западной Европы, — Вот этот совсем как Кихот. — Не… — присмотревшись, возразил идальго Ламанчский. — Маловатый он какой-то… и доспехи у меня блестят. Отложив солдатиков, Ванюшка запустил руку в коробку и извлек завернутое в холст седло. — Лексик, — ласково позвал он моего оленя. Но последний, инстинктивно смекнув, что запахло жареным, игриво боднул в лохматый бок Пушка и на полусогнутых рванул прочь. — Убежал! — Это не для него, — присев на корточки рядом с ребенком, по секрету сообщил я. — А для кого? — удивился ребенок. — Для лошади маленькое. — Не для всякой, — возразил я, заговорщицки подмигнув сыну. Он сообразил с ходу и с низкого старта рванул в сарай, оглашая подворье криками: — Лошадка! Пони! Остальные подарки Ванюша изучал, не вылезая из седла и давая пояснения черному как смоль конику с пепельно-серыми чулками на передних ногах, которого с его легкой руки тотчас нарекли Пеппи. Ливия куда-то отлучилась, и я, сунув капельки наушников в уши, вставил первый попавшийся диск в плеер, включил режим свободного выбора и нажал на «Пуск». Мембраны затрепетали, рождая хорошо знакомую мелодию и голос, проникновенно поющий: Слепая ночь легла у ног И не пускает на порог. Брожу по дому как во сне, Но мне покоя нет нигде… Достав очередной подарок, представлявший собой изящную шкатулку, Ваня попробовал открыть ее, а когда у него ничего не вышло, потряс, словно младенец погремушку, и приложил к уху. Затем, пожав плечами и опустив на лицо смешливую маску, слез с пони и побежал в избу, прижимая подарок к груди. Проводив его взглядом, я попытался вспомнить, кто приготовил этот подарок, и не смог. Но меня это не взволновало, а напрасно… Тупая боль пробьет висок И пальцы лягут на курок. А в зеркалах качнется призрак, Призрак мечты… Яркая вспышка, вырвавшаяся из неплотно прикрытых ставней, больно ударила по привыкшим к полумраку зрачкам. Смахнув навернувшиеся слезы, я ринулся в дом, куда только что вошел Ванюшка. Распахнув двери, я бросился в его комнату. И замер на пороге, пораженный увиденным. Мерцая остаточной статикой, на стене тает след закрывшегося портала. На столе дымится монитор, ощетинившись разбитым экраном; из которого торчит рукоять Ваниного кинжала. А на полу лежит перстень, на овальной поверхности которого изображен сердитый череп с лежащей на боку восьмеркой под подбородком. — Ванюша-а-а!!! — словно раненый зверь кричу я, чувствуя, как демоническая составляющая моей души просыпается и начинает ворочаться, стремясь наружу. Возьми мое сердце, Возьми мою душу — Я так одинок в этот час, Что хочу умереть… Медленно обернувшись, я скользнул взглядом по взволнованным, растерянным лицам и, положив в карман перстень, который сообщил мне имя похитителя, нежно обнял и поцеловал побледневшую, словно полотно, Ливию, и отправился снаряжаться в дорогу. |