
Онлайн книга «Специальный агент высших сил»
— Он самый, — подтвердил леший. — Собственной персоной. — А давай его поймаем, — предложил я несколько пьяным голосом. Попустивший было на морозе алкоголь пробился-таки к мозгу и разбудил бесшабашную удаль. — А зачем? — удивился Добрыня. — Чтобы люду больше козней не творил. Детей малых, в лес случайно забредших, в топи не заманивал. И девок не того. — Чего «того»? — в один голос поинтересовались богатырь и леший. — Тоже не заманивал. — А у тебя оружие есть? — спросил Добрыня, сдвинув шапку на затылок. — У меня топор, — похвалился я, пытаясь извлечь из-за пояса вышеназванный инструмент лесорубов и раскольниковых. — А у меня хлыст. — Злые вы, — обиделся леший. — Я к ним со всей душой… — У тебя души нет! — категорично заявил я. — Я Библию с картинками и пояснениями читал и знаю. — Да я сам, между прочим, душа! — закричал леший, ударяя себя кулаком в грудь. Гул прокатился над лесом, отозвавшись множащимся вдалеке эхом и требующим соблюдать тишину карканьем вороны. — Я душа леса. — Какая ты душа?! — возмутился я, — Ты его надзиратель. Тиран! Диктатор!!! — Я?! — Ты. — Нет! — А вот и да! — Отстаивая свою точку зрения, я указал на сосну, в стволе которой скрылась лысая девушка, — Я кто вот ее… такую хрупкую, болезненную… лозиной да по мягкому месту охаживал? Сатрап! — Так я любя, — развел руками леший. — В воспитательных целях. Увяжется ведь за человеком каким, да и сгинет навеки, Без лесу деве лесной жизни нет. — А чего она лысая? Болеет? — поинтересовался Добрыня. — Так зима же… Листва как по осени опала, так теперь только весной и отрастет, соками пробудившейся ото сна землицы питаемая. — Ну, если так… — протянул я. — А людей ты зачем водишь? — Скучно. — Тебе веселье, а они гибнут. — А вы зачем в лес с топором пришли? — За елкой. — Рубить? Для веселья? А они от этого гибнут. Я растерянно замолчал, не зная, что ответить на его и общем-то справедливое замечание. Но тут к разговору подключился Добрыня Никитич: — Топор у нас от волков обороняться. — И елку рубить не намеревались? — Не-а, — заверил богатырь лешего. — Мы так. — Как так? — А вот так, — ответил Добрыня, подходя к трехметровому деревцу — настоящей лесной красавице. Сняв рукавицы, он поплевал на руки и ухватился за шероховатый ствол. — Ну-ка, милая, давай! Если елка ему что-то и ответила, то я этого не услышал. Земля у основания ее вспучилась, и из нее показались корни. — Посадим во дворе, — пояснил Добрыня, взваливая выдернутое с корнем деревце себе на спину. — Мы так завсегда делаем. — Ну ежели так… — протянул леший, — то оно конечно. — Нам пора, — заметил я. — Бывай! — Постой! — задержал меня леший, ухватив за рукав. — Чего тебе? — Извини, что тогда так вышло. Не люблю я пришлых. — Чего уж там, — отмахнулся я. — Дело минувшее. Помахав нам вслед, леший обернулся и, сделав пару шагов по возникшей среди зарослей тропинке, растворился в укрытых снегом кустах. Ни веточка не дрогнула, ни снег не захрустел под его лаптем. Вот он был — и вот его уже нет. Тропинка исчезла так же внезапно, как и появилась. — Тебе помочь? — поинтересовался я у Добрыни, несущего на спине дерево с довеском в виде кубометра земли. — Справлюсь. Здесь и идти-то… версту — не больше. Дойдя до подворья, я взопрел, что та мышь в бане, и заморился сильно. А былинный богатырь, прислонив деревце к стеночке сарая, ухватил лопату и, поплевав на ладони, спросил: — Где копать-то? — А вон там, — указал я на центр двора. Пока он трудился с настойчивостью экскаватора, но с куда большей результативностью углубляясь в мерзлый грунт, я отдышался и даже сумел приобщиться к процессу: — Немного расширь. Вот так. Хорошо. Теперь углуби… На крыльцо вышел Ванюшка в сопровождении нянек, отошедших от шока приобщения к передовым компьютерным технологиям. Лишь неестественная бледность обычно розовых лиц и глаза по рублю напоминают о пережитом ими стрессе. — А что вы делаете? — поинтересовался ребенок. — Елку хотим посадить. — А зачем? — Чтобы нарядить игрушками. — А подалки Дедушка Молоз мне принесет? — Принесет, — пообещал я ребенку. — А пускай, это сестличка будет. Маленькая. Как у Малфы. — А… э… — растерялся я, — Может, на следующий год. — Я хочу в этот. — Но так быстро это не… — А я уже все плиготовил, — заверил меня ребенок, заговорщицки подмигивая. — Ч-что приготовил? — Вот она, обратная сторона акселерации и излишней доступности информации. — Капусту. — А?.. — И все остальное. — Давай все же ограничимся чем-нибудь другим. Хорошо? — Плохо. Но если Дед Молоз не может… пригорюнился ребенок. В ворота усадьбы со свистом и воем ворвался стремительный порыв ветра, укутав все подворье снежной пеленой. — А вот и я, — сообщил хрипловатый голос. — Не ждали? — Нет, — закрыв лицо рукой, ответил я. Напрасно пытаясь что-либо рассмотреть сквозь пальцы в непроглядном круговороте снежинок. — Хм. А мне показалось, что я только что слышал мое имя? Тем временем принесенный порывом ветра снег начал медленно оседать, позволив рассмотреть появившиеся во дворе сани, запряженные низкорослыми косматыми лошадками. С мощными ветвистыми рогами на головах к тому же… Олени?! Радостно порыкивая, из сарая выскочил Рекс. — Мороз Иванович? — неуверенно произнес я, рассмотрев выбирающуюся из саней фигуру, укутанную в тяжелый полушубок ярко-красного цвета с белоснежной меховой оторочкой. — Он самый. И не один… Так кто меня вспоминал? — Я, — признался Ванюша. — Подарок хотел заказать? — догадался Мороз Иванович, подойдя к ребенку и склонив к нему свое лицо с бородой по пояс и покрытыми инеем усами. — Да. Я подошел к саням и подал руку его малолетней внучке. Это относится к ее психологии и внешнему облику, поскольку считать прожитые года сказочного существа занятие неблагодарное. Одно — собьешься, пока все сосчитаешь, второе — никакой полезной информации о личности они не несут. Насколько мне известно, за последние лет семьсот она совершенно не изменилась. Все такая же веселая и беззаботная щебетуха с фигурой девочки-подростка. Сама росточка невеликого, зато толстая блондинистая коса по пояс. Огромные голубые глазищи так и сияют на круглом лице с миленькими ямочками на розовых щечках. |