Книга Оракул, страница 11 – Сергей Шведов

— Тут одно из двух, — подвел итог Аполлон, — либо мафиози исторический фильм продюсирует, либо он решил отметить новоселье в стиле а-ля рюс, созвал гостей и приготовил для них соответствующие костюмы. Не исключено также, что два этих дела они проворачивают одновременно. Как тебе моя версия, дорогой Шерлок Холмс?

Ярославу ничего не оставалось, как согласиться с бароном. Живут же люди на нетрудовые доходы! Любую свою блажь способны реализовать с запредельной помпой. Императрица, понимаешь! Граф Дракула! Но если с девчонкой что-нибудь случится, то Ярослав Кузнецов найдет способ испортить богатому дяде праздник.

— Ты погоди, не кипятись, — остудил пыл детектива поэт. — Может, нувориш не имеет к пропаже Катюши никакого отношения. А если имеет, то попробуй, докажи. Тут хитро надо действовать.

— А что ты, собственно, предлагаешь?

— Я предлагаю вам с Коляном переодеться в маскарадные костюмы, после чего мы все трое спрячемся во дворце, чтобы в нужный момент присоединиться к гостям. Народу здесь, судя по всему, соберется немеряно, хозяин в лицо, скорее всего, всех не знает. Затеряемся в толпе, выясним все, что нам нужно, а уж потом будем действовать по обстоятельствам.

— Гениально, — сказал Колян и полез в шкаф за барахлом.

Кафтан Ходулин себе отыскал на загляденье, ярко алого цвета, словно бы облитый кровью. Прямо не Колян, а актер народного театра. Ярослав выбрал мундир Преображенского полка, офицерскую перевязь и сапоги. Кравчинский настоял, чтобы он нацепил еще и шпагу, для полноты образа.

— Холодное оружие. Вдруг придется на дуэль кого-то вызвать. А ты у нас как-никак разрядник по фехтованию.

— Это когда было, — отмахнулся Ярослав, не без интереса рассматривая старинный клинок — оружие, судя по всему, было коллекционным.

— Пистолет еще возьми, — посоветовал Аполлоша, — вон там, на верхней полочке.

— Это пугач какой-то, — возмутился Колян. — К тому же не заряжен, наверное.

— Много вы понимаете в старинном оружии, ваше сиятельство, — обиделся на Ходулина Кравчинский. — От пуль, выпущенных из таких пугачей, как вы изволили выразиться, полег весь цвет нашей поэзии. В крайнем случае можно не стрелять, а просто двинуть деревянной рукояткой по агрессивной морде. Штука старинная, добротная и увесистая, такой любую башку прошибить можно.

Заслуженный пацифист Российской Федерации был настроен сегодня слишком уж воинственно. На это ему и указал Ярослав, однако пистолет взял и засунул его за широкий пояс.

— С такими молодцами да отступать! — Кравчинский прицокнул языком, оглядывая своих приятелей. — Пусть мафия трепещет.

— Это дело надо обмыть, — предложил Колян, любуясь своим отражением в зеркале.

И, надо признать, было чем любоваться. Облачившись в одежды восемнадцатого века, Колян Ходулин сильно прибавил в аристократизме. В джинсе он смотрелся, обычным городским парнем, а тут расцвел как георгин на клумбе перед краеведческим музеем. Даже надменность во взоре появилась, чего Ярослав прежде за ним не замечал.

— Эх, — вздохнул Кравчинский, — телок нет, в смысле лебедушек. Некому оценить нашу мужскую красоту. А за вином тебе, Колян, придется в подвал топать. В шкафчике хоть шаром покати.

— Я мигом, — сорвался с места аристократ-новодел, — одна нога здесь, другая там.

Ярослав поведения приятелей не одобрил. Упьются, чего доброго, дармовым вином, которое хоть и не отличается богатством градусов, но тем не менее способно вогнать в дурь чрезмерно усердных своих почитателей.

— Протрезвеем,—махнул рукой Кравчинский, — до вечера еще далеко.

— А если они днем начнут?

— Я тебя умоляю, Ярила, это тебе что, детский утренник? Балы начинаются вечером, длятся всю ночь, а к утру все разъезжаются, натанцевавшись до упаду.

— А когда они работали?

— Плебей, — задохнулся от возмущения Аполлон. — А еще лейб-гвардейский мундир напялил. Какая может быть работа у аристократа? Любовь — вот что было смыслом их жизни. Любовь и интриги вокруг юбки императрицы. Галантный век.

— А кто на дорогах разбойничал?

— Это в свободное от балов время. В деревенской глуши, в родовых поместьях, куда их ссылали осерчавшие императрицы. Надо же было удаленным из Петербурга людям чем-то себя занять.

— Графа, выходит, сослали в эту глушь?

— Скорее всего да. Может, руку запустил в казну, может, закрутил с какой-нибудь девахой, о чем доброжелатели донесли ревнивой государыне. Заснул там, что ли, его сиятельство?

— А почему заснул? — удивился Ярослав. — Его же убили, если верить Митрофанову?

— Я про Ходулина, — хохотнул Кравчинский. — Заблудился он, наверное, в этом подвале?

— Или от бутылки оторваться не может. — Ярослав нахмурился, бросая взгляд на часы.

Колян отсутствовал уже добрых двадцать минут. За это время семь раз можно было туда-сюда обернуться. Вот ведь пьяница, прости господи, ну ничего ему доверить нельзя! Знает же, паразит, что предстоит ответственное дело, так нет, наклюкается теперь как свинья, и придется с ним возиться, вместо того, чтобы искать Катюшу.

— А ну пошли. — Кузнецов поднялся с места. — Я сейчас этому недоделанному графу мозги вправлю.

— Да ладно тебе, Ярила, — попробовал заступиться за товарища Аполлон, семеня в неудобных туфлях за шагающим по винтовой лестнице преображением. — Расслабился человек, с кем не бывает. Пьяница проспится, дурак никогда.

Увы, у стеллажей с бутылками Ходулина не оказалось. Аполлон нашарил оставленную здесь свечу, но она мало помогла следопытам. Чуть ли не час детектив с поэтом искали по подвальным закоулкам пропавшего оболтуса, едва не сорвав голоса, но Колян так и не откликнулся ни на их доброжелательный зов, ни на матерные проклятия.

— Завалился куда-нибудь и спит, — сказал обозленный поисками Аполлон, не склонный после долгого блуждания по подвалам к всепрощению. — Пусть только объявится, я ему фитиль вставлю от души. Ну никакой ответственности у человека, оболтусом родился, им и умрет.

Кравчинский от рождения не был склонен к мордобитию, но есть типы, способные вывести из себя даже очень благосклонно взирающих на недостатки ближнего людей.

Просто напиться — еще куда ни шло, но напиться в тяжкий для друзей час, когда их уже почти готовы обвинить в убийстве невинной девушки — это надо быть совсем скотиной.

— Какой кафтан из-за него испачкал, — сокрушенно вздохнул Аполлон, разглядывая себя в зеркале. — В жизни не прощу ему такого свинства.

— Возьми другой. А то смотришься как белая ворона.

— Что же, по-твоему, я на балу должен быть в черном?! Хотя, в этом что-то есть. Лорд Байрон на пиру у графа Дракулы. Какой поворот сюжета. Поэму напишу, помяни мое слово. Нет, лучше роман. Что-нибудь в готическом стиле. Призраки, вампиры, несчастная девушка в лапах негодяя. Графиня с изменившимся лицом бежит к пруду.