Книга Оракул, страница 51 – Сергей Шведов

— Кто это? — удивленно спросил Глинский у Калиостро.

— Какой-то странный тип из Тайной розыскных дел канцелярии, прибывший расследовать убийство императора.

— А кому это нужно? — нахмурился граф.

— Возможно, ее величество желает наказать виновных в убийстве собственного мужа.

— Вот как, — процедил граф, догадавшийся, похоже, как опасно быть посвященным в тайны властвующих особ.

— С господином Рябушкиным, ваше сиятельство, нам лучше поговорить в холле, — мягко заметил Калиостро. — Этому крючкотвору и службисту никогда не понять устремлений просвещенного ума.

Видимо, Глинский тоже придерживался невысокого мнения о чиновниках Тайной канцелярии и именно поэтому тщательно запер дверь в свою алхимическую лабораторию. Рябушкин, раздраженный не на шутку неудачей, уже прохаживался по залу, заложив руки за спину и бросая злобные взгляды в сторону холопов, не пустивших следователя прокуратуры дальше порога. Милиционеры, которым, похоже, надоело мотаться по таинственным дворцам, на этот раз остались в машине.

— Анатолий Сергеевич, дорогой, рад вас видеть здоровым и невредимым, — расплылся в широкой улыбке Калиостро. — Какими судьбами вас сюда занесло?

— Бросьте издеваться, Кравчинский, — возмутился Рябушкин. — Мы не смогли вырваться из этого чертова места.

— А я вас предупреждал, Анатолий Сергеевич, оракул вас не выпустит. Кстати, возможно, вам будет интересно… Мы только что имели возможность перекинуться с ним парой-тройкой слов. Очень импозантный мужчина инопланетной наружности.

Разумеется, Рябушкин расценил слова Аполлона как очередную издевку подозрительного типа над озабоченным серьезными проблемами слугой закона. Но впадать по этому поводу в ярость Анатолий Сергеевич не стал. Наоборот, он вернулся на мраморное крыльцо и, судя по всему, отдал милиционерам команду прорываться из окружения без него.

— Я одного не могу понять, почему у них до сих пор не закончился бензин? — задумчиво проговорил Кравчинский.

— Мы дозаправились в селе, — пояснил вернувшийся во дворец Рябушкин.

— Хорошо хоть здесь обошлось без потусторонних сил,—вздохнул Аполлон.—Да вы проходите, господин следователь, не стесняйтесь. Граф Глинский любезно согласился ответить на все ваши вопросы.

Рябушкин смотрел на призрака с видимым интересом. Что, в общем-то, было понятно. По имеющейся у следователя прокуратуры информации этот человек был колдуном. Согласно показаниям свидетеля лакея Семена, именно Глинский воскресил и императора, и его телохранителей, и его убийц, и даже младшего сержанта милиции Синцова. Наверняка с подобного рода субъектами следователю прокуратуры ранее сталкиваться не приходилось.

— Светает, — задумчиво глянул в окно Аполлон Кравчинский, — по-моему, самое время для завтрака. Вы не находите, ваше сиятельство?

Глинский хоть и находился во взвинченном состоянии, намек гостя тем не менее понял и махнул рукой в сторону своих холопов. Этого оказалось достаточно, чтобы во дворце поднялась суета, чрезвычайно заинтересовавшая Рябушкина, который задавать вопросы пребывающим в глубокой задумчивости людям не спешил, зато терроризировал ими Аполлона Кравчинского.

— Откуда взялись здесь эти люди? Это что, провал во времени?

— Люди наши, — вздохнул Кравчинский. — Просто им в восемнадцатом веке комфортнее, чем в двадцать первом, и оракул предоставил им эту возможность.

— А вы действительно его видели, этого оракула?

— Вот как вас сейчас. Граф Глинский считает, что это либо бог, либо дьявол, тогда как мы с Друбичем полагаем, что имеем дело с обычными существами, но рожденными вне Земли. А что об этом думают в Тайной розыскных дел канцелярии?

— В какой еще канцелярии?! — изумился Рябушкин, но его вопрос так и повис в воздухе, ибо как раз в эту минуту лакей пригласил высокочтимых господ к столу.

Впрочем, Ярослав к столу попал далеко не сразу, а был подхвачен под руку расторопной служанкой и доставлен в спальню пребывающей в расстроенных чувствах Катюши. Вид у девушки был более чем соблазнительный, но, к сожалению, в эту минуту она не была расположена к проявлению чувств. То есть чувства имелись, но не совсем те, о которых думал в эту минуту Кузнецов. Катюша была напугана минувшими событиями. Сегодня ночью она успела перемолвиться несколькими словами с посетившей Глинских инкогнито императрицей, которая не скрыла от фрейлины своей озабоченности по поводу ее брата.

— Николая отлучат от церкви, — с ужасом проговорила Катюша. — Это будет совершенно чудовищный скандал, способный помешать нашей свадьбе. Как вы думаете, Ярослав, он действительно спутался с дьяволом?

— Чушь! — возмутился новоявленный полковник Друбич. — Я пригласил эксперта, в два счета доказавшего, что речь идет всего лишь о научных опытах. В Париже ими занимаются все мало-мальски просвещенные люди. Ночной зефир, как известно, струит эфир. Хотя, возможно, и наоборот. Но, так или иначе, эфир несет в себе информацию, которую граф Глинский делает доступной для окружающих.

— Я ничего не поняла, Ярослав, — испуганно захлопала глазами Катюша, — но я ужасно боюсь, что все для нас закончится плохо. Не надо было посвящать государыню в наши семейные тайны. Зачем сюда приехал этот человек из Тайной канцелярии?

— Он расследует убийство императора.

— Но ведь императора убили в Санкт-Петербурге?

— Императора убили в соседнем дворце, Катюша. И сделал это не кто иной, как Ванька Каин. В любом случае никто не собирается обвинять в этом Николая Глинского.

— А тебя, Ярослав?

— Меня тем более, — усмехнулся детектив. — Какой может быть спрос с полковника лейб-гвардии ее величества.

— Пойдут сплетни, — озабоченно проговорила Катюша.

— Это уж как водится, — подтвердил Ярослав, обнимая девушку за плечи.

Когда Кузнецов присоединился к пирующим после затянувшегося разговора с Катюшей, за столом царило оживление. Причиной тому, скорее всего, стало графское вино, пришедшееся, похоже, по вкусу следователю прокуратуры. Кравчинский от Рябушкина не отставал. То же самое можно было сказать о графе Глинском, с помощью спиртного лечившему себя от душевной травмы, полученной при встрече с оракулом.

Словом, все трое были изрядно пьяны, хотя и бодро шевелили языками.

— Ты мне объясни, твое сиятельство, — наседал на Глинского вполне, похоже, освоившийся в восемнадцатом веке Рябушкин, — как можно вот так просто взять и оживить самых натуральных покойников.

— Наука, брат, делает и не такие чудеса, — попробовал заступиться за собутыльника Калиостро.

— Нет, ты погоди, — стоял на своем следователь. — Что я, по-твоему, никогда с покойниками дела не имел? Это уже не наука, гражданин Калиостро, это алхимия, астрология и прочая мистика. Вы мне скажите, зачем их вообще надо было оживлять? Ну, убили и убили.